— Что ещё за трамвай-убийца? Ты спятил? У тебя два нераскрытых ограбления: пивного бара и газетного киоска и кража из букинистического магазина мадам Ларсон.— Шеф, я уверен, что это не несчастные случаи и не суицид. Это – убийства.
— Иди, работай!!!

На скамейке парка отдыха от культуры Гомон сжал руку Маришки:
-Слушай, только не перебивай. Все в городе считают меня чокнутым. Я десять лет в полиции, а теперь мне поручают только кражи носков с соседского балкона. Ты должна понять.
— Да-да, я тебя слушаю.
— Помнишь тот случай на Сиреневой улице?
— Конечно. Ночью женщину переехал трамвай.
— Да. Ни трамвая, ни водителя не нашли. У всех трамвайщиков железное алиби – ночью трамвайный парк закрыт. Но женщина погибла. Моё начальство объяснило это самоубийством. Вдова Кашпа не выдержала разлуки с мужем и отправилась вслед за ним, прыгнув на рельсы. Ну, разве не ерунда?
— Почему же? – искренне удивилась Маришка, — Вполне логично и в духе нашей эпохи.
Гомон посмотрел на неё и сказал:
— Ночью трамваи в нашем городе не ходят. А медэксперт уверен, что смерть наступила около двух часов.
— Как же это? – ещё больше удивилась Маришка.
— Вот и я задался этим вопросом. Я решил разобраться. Записи с камер наблюдения трамвайного депо показали, что ни одна машина не покидала территорию ни в ту ночь, ни в какую-либо другую. Я не поленился и лично осмотрел каждый трамвай на предмет следов.
Маришка подалась чуть вперёд:
-И что?
— Ничего. Тестовые пробы не зафиксировали даже собачьей крови.
— Может быть её задавили в другом месте, а затем привезли к нам в город и бросили тут? И что она вообще делала ночью на Сиреневой улице? Ведь писали, что она жила на площади Согласия в бывшем интендантском доме и после смерти мужа не выходила из квартиры. 
— Это и странно. Но есть еще странности, — Гомон огляделся по сторонам: — Я решил просмотреть все случаи трамвайных дорожных происшествий. Это не сложно, все они фиксируются в дорожной полиции. Оказалось, за всю историю нашего города с момента появления первого трамвая по сегодняшний день было задавлено шесть человек.
— Ну да?!
— Да. За сто четырнадцать лет это не много. Удивляет другое.
Маришка придвинулась ближе и шёпотом спросила:
— Что?
— Вот,- Гомон достал из внутреннего кармана пиджака сложенную карту города, раскрыл её на коленях. Поверх неё он положил список жертв.
Маришка вплотную прижалась к Гомону и они оба, упираясь головами, друг в друга, склонились над картой.
— Вот. В хронологической последовательности имена погибших под трамваем и место, где это произошло. Итак. Купец Баспари – улица Кремнёвая, некто Григориу Сульфиниди – Охотская,
Петрош Зевски – улица имени Жовака, гимназист Антон Тавар – задавлен на Звёздном мосту, Анна Вагралик – улица Гримм и вот, вдова Кашпа на Сиреневой. Понимаешь?
Маришка недоумённо посмотрела на него. Вдруг её лицо озарила мысль:
— Если отметить места на карте и обвести, то получится тайный знак? Да? Получится пентаграмма? Это тайное общество приносит людей в жертву трамваям?
— Нет. Никаких рисунков не получается, я уже пробовал, — Гомон спрятал карту обратно в карман, — Улицы. Всё дело в них, вернее в названиях. Кремнёвая, Охотская, Жовака, Звёздный, Гримм, Сиреневая. Ка, О, Жэ, Зэ, Гэ, Эс… К, О, Ж, З, Г, С… Понимаешь? Аббревиатура.
— А-а…
— Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан!
— Ну да?! – Маришка недоверчиво покосилась на Гомона, — А где же тогда Фазан? Ну «эф». Улица начинающаяся на «эф»?
— Вот! — Торжественно воскликнул просиявший Гомон, — Чтобы аббревиатура сложилась, нужен ещё один труп!
— Но где?
— А ты много знаешь в нашем городе улиц на «ф» по которым проходит трамвайный путь?
— Фестивальная и улица Фонарщиков!
— Ты же у меня умница, — улыбнулся Гомон.
— Что же делать? Надо же что-то делать! Каждую ночь там может кто-то погибнуть!
— Да, но… Невозможно предугадать, когда это случиться. Временной закономерности в смертях нет. И я понял. Это радуга! Цвета радуги! Наутро, когда обнаружили тело вдовы Кашпы, над собором видели радугу. Возможно убийство происходят в ночь перед появлением радуги. Я доложил свои соображения бригадному комиссару…
— И что?
— Мне дали однозначно понять, что если я не образумлюсь, меня ждёт смирительная рубашка. И действительно, кто поверит в трамвай-убийцу?
Маришка гордо и смело взглянула в глаза Гомону:
— Я верю!
— Я просто хотел… Может ты, ну, напечатаешь небольшую заметку об этом? С тобой считаются в газете, учитывая, что твой папаша её владелец…
— Если я это напечатаю, над тобой будет смеяться не только полицейское управление, а весь город.
Тут Маришка не выдержала и залилась звонким раскатистым женским смехом. Такой смех радует и теплит сердце, только если он направлен не в твой адрес.
Такого поворота Гомон не ожидал.
— Господи, да ты…, ты и вправду идиот. Ха-ха. Кошмар какой-то! – она платочком утирала слезившиеся от смеха глаза, — Вот баран!
Она встала, поправила юбку, последний раз хихикнула. Сложила платочек в сумочку. Повернулась на каблучках и поцокола по парковой аллее прочь.
Таких пощёчин младший инспектор Гомон не получал никогда. Под звуки грома из собравшихся на небе туч он просидел на скамейке до темна.

 Утро началось как обычно. Гомон еле поднялся с помятой постели, заглотил дрожащей рукой две таблетки. Пошёл запить. Из работающего телевизора новости сообщили, что утром на улице Фонарщиков обнаружено тело Маришки Бомон, журналистки и дочери владельца газеты «Всё» Шарля Бомона. По заключению судмедэкспертизы женщина была задавлена трамваем и скончалась на месте в половине третьего утра. Гомон улыбнулся. Уж он-то знал – ночных смертей на трамвайных путях больше не будет. Посмотрел в окно. Радуга сложилась. Она сияла во влажном небе над куполом городского собора. Гомон медленно и с удовольствием пересчитал красивый растр: Каждый  Охотник  Желает  Знать  Где  Сидит  Фазан.

15.05. 2011