— И это вот называется уголовная хроника! – Холмс листал газету: — Пекарь избил скалкой своего подмастерья. В омнибусе задержан воришка при неудачной попытке залезть в карман… Заметьте себе, Ватсон, при «неудачной». Простые вещи разучились делать. Нет, преступный мир явно вырождается.
— Этому можно только радоваться, — флегматично заметил Ватсон.
— Да, как честный обыватель, верноподданный Её Величества, я радуюсь. Но как сыщик…, — Холмс раскурил трубку, откинулся в кресле: — М, а нет ли чего любопытного среди объявлений?
Ватсон с неохотой взял «Таймс» и в глаза ему сразу же бросился абзац, напечатанный жирным шрифтом:
— Кладу на всё! На бетон, кирпич, плитку, кафель, ламинат, паркет, линолеум, плинтуса. Быстро, качественно, профессионально, с прибором.
Обращаться по адресу: Лондон, Бейкер-стрит 221 б, спросить доктора… Ватсона?...
Ватсон перевёл удивлённый взгляд с газеты на Холмса.
— Я выдам себя за Ватсона.
Ватсон хотел было что-то спросить, но вошла миссис Хадсон и доложила:
— Доктор, Вас спрашивает какая-то дама, судя по всему отставная статистка.
— Отлично! – Холмс потёр руки.
Ватсон вновь вернулся в невозмутимое состояние, сложил прессу на стол.
— В таком случае, — он лениво направился к себе в комнату: — Я пойду штудировать фармакологию.
— А я приготовлю «шерри», — миссис Хадсон выплыла за дверь.
Холмс поднялся, ожидая посетительницу.

Только перечитывая в сорок лет книгу «Три мушкетёра», ты наконец-то начинаешь понимать, что единственный положительный герой в этой книге – кардинал Ришелье…

Зуев сидел на перроне, в ожидании прибытия поезда, листал вчерашние «Ведомости».
— Ц! Эть! И тут врут! – раздался недовольный голос справа.
Полноватый мужчина в коричневом костюме на ярко-жёлтую канареечную жилетку, в котелке, сидел на соседней скамейке, бросая взгляд со своих карманных часов на циферблат часов вокзальных.
— Ну, врут ведь! Кругом обман. И Вы думаете только у нас так? – обратился он к Зуеву: — Ничего подобного. Давеча был в Лондоне. Сижу вот так на вокзале Вротерлоу…
— Ватерлоо?
— Э, ну да, я и говорю, сижу, значит, жду скорый из Тулы, а мне по случаю в Бухарест надо было, как раз удобная пересадка.
Зуев с любопытством уставился на незнакомца.
— Гляжу на часы на ихние, Биг Бэнд называются, в честь знаменитого повара легендарного короля Артура, который отравил рыцаря Ланселота по просьбе леди Брунгильды, чтобы та смогла выйти замуж за барона Зигфрида и завладеть сокровищами нибелунгов, которые, в свою очередь, украли их во время завоевания Мальты у тамошних монахов – латинянцев – госпитальеров, основателей Мальтийского ордена, которые, опять же, в своё время награбили эти богатства в Крестовых походах и так и не донесли до Ватикана, а остановились на Мальте, где и здравствуют до сих пор. Да, — Жёлтый жилет снял котелок, протёр взмокшую лысину: — История невероятная, но абсолютно достоверная. Так вот, гляжу я на ихние часы эти поварские, и что же Вы думаете? Ну, вот, что?
— Что же? – поднял брови Зуев.
— Врут! – хлопнул себя по коленке Жилет: — На тридцать восемь секунд врут вперёд! А ещё по Гринвичу! – поднял указательный палец вверх: — Тридцать восемь! В час! А в день? А в месяц? А в год? Страшно подумать! Нет, кругом обман и враньё.
— Так Вы опоздали на скорый из Тулы?
— Чего? А! Нет. До Житомира я добрался в срок, — махнул рукой Жилет.
— До Бухареста.
— А?
— Вы сказали, что ждали в Лондоне скорый из Тулы, чтобы попасть в Бухарест.
— Ну, никому нет веры, — продолжал развивать свою мысль незнакомец: — Спросил у молочницы свежее ли молоко, говорит свежее, врёт и глазом не моргает. Портной подкладку не новую вшил, а старую перевернул и вставил. Сынишку спросишь, скажи-ка, голубчик, а сколько будет два помножить на два? Четыре, говорит. И не краснеет. А вот сейчас из Ялты поезд прибывает. Вот, полюбуйтесь, на эти загорелые, томные физиономии. Блудили, пьянствовали, тужур-лямур под кипарисами, прогулочки на яхте под луной, а дома будут врать, что провалялись в санатории, не вылезая из грязевых ванн, давясь минеральными водами. О! Вот дамочка с доченькой выходит. Наверняка привезла своему мужу, помимо пальмовой веточки, в чемодане рога. Доченька-то она, разумеется, для прикрытия. Дамочка днём на пляже с зонтиком, ляжками как бы невзначай вертит, ночью дочь спать под нянькино крыло, а сама шасть к волосатому в домик и труляля до рассвета, аж дым коромыслом! Ну, Вы посмотрите, посмотрите на её пресыщенное, опухшее удовлетворением лицо! А легенда для рогоносца уже готова, отрепетирована и премьера пройдёт с успехом! Вот Вам и семейные ценности. Отвратительно!
— Это моя жена.
— М-да? Вот ведь и прогноз погоды опять врёт! Обещали солнце, а тучки собираются. Пойду-ка я, пожалуй, пока не покапало, — Жёлтый жилет подскочил, как-то помялся и удалился, всё причитая: — Враньё! Кругом враньё.

— Ах, Форш, ну наконец-то! Ну? Рассказывайте! Рассказывайте!
— Уф, Ваше Высочество, позвольте перевести дух, я только что с дороги.
— Садитесь же, Форш.
— Благодарю. Уф. За всё путешествие я похудел килограмм на пять, не меньше.
— Ничего, не беспокойтесь. Вы такой же толстый, каким были всегда.
— Ваше Высочество…
— Рассказывайте же!
— Да уж, задали Вы мне задачку. Я объехал всех десятерых, которым Вы отказали месяц назад. Итак, докладываю. Принц Анри утопился в пруду.
— Ха!
— Герцог Рудольф повесился на Вашей бретельке, которую Вы ему подарили в знак утешения.
— Хи-хи!
— Вдовствующий король Генрих не был оригинален – застрелился в саду.
— Так и знала, что это мужлан, лишённый воображения.
— Князь Ростислав затеял войну с соседом и там геройски дал себе погибнуть.
— Варвар.
— Сенарский наследник Дорович сперва пожёг все попадавшиеся ему на пути деревни, а затем и сам спалил себя в бане вместе со своей собакой.
— Типичный психопат. Дальше.
— Уф, дозвольте воды, Ваше Высочество? А это что, вино? Отлично. Дальше? Э-э, короля Ипполита я застал как раз на его похоронах. Несчастный бросился со скалы, прижимая Ваш портрет к груди.
— Хо-хо! Мило! Они милые, эти романтичные неврастеники.
— Милорадовичи, старший и младший, затеяли было дуэль на шпингалетах меж собой, но в итоге оба отравились, приняв на пару какого-то персидского яду.
— Фу, слащавые слюнтяи.
— Да! Лорд Бассингтон-Френч горевал, пожалуй, более всех и скончался в винном погребе своего замка, по заключению придворного врача «от переутомления».
— Боже! От него и во время сватовства так разило, что мой мажордом не выдержал и попросил позволения сбегать закусить. Хи-хи-хи.
— Вот, так, Ваше Высочество. Таков мой доклад. И позвольте ещё раз выразить Вам своё бесконечное восхищение Вашей красотой и талантом.
— Постой… Ты рассказал о девяти.
— Да?
— А как же десятый жених?
— Десятый?
— Да! Ну, помнишь такой… такой высокий, такой… весёлый.
— Весёлый?
— Глаза ещё такие наглые, руки в боки, вихры непослушные, сам неряха, а на шее медальон с гербом – спящий лев.
— Ах, этот… да-да-да. Вот Вы сказали «неряха», я тут и вспомнил. Принц Эдвард, по прозвищу Золотая голова.
— Скажите пожалуйста… тоже мне, хм!
— Был и у него, как не быть. От того, собственно, и задержался.
— Ну? И?
— Что «и»? А, нет, ничего; жив, здоров и весел по обыкновению. Сейчас у него какая-то южная княжна гостит. Такие пиры закатывает, доложу я Вам, м-м-м…
— Пиры?!
— Танцы до упаду. На охоту меня приглашал.
— Так, а что же…?
— Да, я так, между делом, у него поинтересовался, мол, как, не расстроился ли Его Высочество, получив отставку от самой прекрасной невесты на свете, принцессы Арабеллы? Надо сказать, он в лице изменился, долго не мог понять о ком и о чём идёт речь. И имя-то Ваше не сразу вспомнил. Потом рассмеялся и говорит, что, то дело проездом было, от скуки, а самая прекрасная невеста (на сей момент) вот здесь, рядом с ним. И на княжну кивает. Ну, так погостил я ещё три дня и назад. К Вам, моя повелительница. Да что это с Вами? Как побледнели. И губки дрожат. Не позвать ли лекаря?
— Пиры, значит, с южными княжнами он закатывает…?
— Э-э… точно так.
— На охоту…?
— Так точно. А зачем это Вы вазочку схватили?
— Золотая голова! На!
-  Ой! Эх, жалко вазочку. Прям в дребезги. Её Вашему батюшке индийский раджа подарил. А может и не раджа. А может и не подарил, а проиграл…. Ваше Высочество, Вы плачете? Помилуй бог!
— Оставьте все меня… ы-ы-ы… идите к своим княжнам…
— Да будет Вам убиваться, через неделю ещё пятеро женихаться приедут.
— Ничего я не хочу! Ы-ы…
— Уф. Бу-бу-бу. Ах, я дырявая голова! Мне же почту передать почтмейстеру надо! Дозвольте, Ваше Высочество?
— … Ы-ы-ы…
— Мда, грядущим городам не снились пирамиды.

— Есть такие люди, люди с постоянно открытым ртом. То есть не то, что они много говорят, а естественным образом рот у них всегда раскрыт. Нижняя челюсть вечно отвислая, ощущение, что у них хронически заложен нос. Это создаёт впечатление некоторой вялой слабости и дебилизма. Вы улавливаете, о чём я?
— Абсолютно.
— А когда они о чём-то глубоко задумываются, в идеале закатив обычно выпученные глаза к небесам, с такого лица можно писать портрет под названием «Антиматерия». Такие люди не только что-то делают с придыханием, но и говорят. Но стоит им закрыть рот, они превращаются в совершенно другого человека. Подобная мимикрия всегда поражала меня. К чему это я? Ах, да. Именно такое лицо я увидел, когда вошёл к Вам в кабинет. Признаться, я ожидал увидеть лицо с хитрыми пронзительными глазами с опасным взглядом, надменные складки у носа и брезгливо приподнятую верхнюю губу. А передо мной предстало лицо имбецила. Скажите, Вы же натягиваете брюки так, что шов врезается в яйца, а верхняя пуговица застёгивается на пупке? Предпочитаете ремню подтяжки? И уверен, Ваша очаровательная супруга приучила Вас надевать слюнявчик перед приёмом пищи. А на вашей постели под простыню она стелет клеёнку. А ещё Вы обожаете кисель и порнографию. Ваш лучший друг – это смартфон и дворник, который всегда внемлет Вашим советам, или, по крайней мере, умело делает вид, что ему любопытно, что Вы ему говорите.
— Я не понимаю…
— О, боже, Вы настолько предсказуемы, что мне уже, извините, не интересно. И всё-таки я доволен, что пришёл к Вам. Однако теперь я совершенно вижу, что предмета для беседы у нас с Вами нет. За сим, позвольте откланяться.
Гость обернулся в дверях, вздохнул:
— Антиматерия.
— Бред какой-то, — Открытый Рот подошёл к зеркалу, долго вертелся около него: — Ах, как жаль, что брюки нельзя подтянуть повыше. До подмышек….

В 1931 году, в городе Монте-Карло проходил конкурс «двойников Чарли Чаплина».
Сам Чарли Чаплин, уже будучи всемирно знаменитым актером, втайне от судей и других участников, участвовал в этом конкурсе и занял… (внимание!) третье место.
А вы говорите…

— И всё-таки это странно, — Зойч отошёл от окна: — Вы обратили внимание на удивительную закономерность, что все начальники – идиоты. То есть не метафорически, а в натурально медицинском смысле люди ненормальные. Ощущение власти патологически развращает, вместо чувства ответственности, которое, казалось бы, по логике вещей, должно доминировать и способствовать развитию лучших человеческих качеств, происходит гипертрофия чувства безнаказанности и вседозволенности, что, естественно, приводит к отмиранию тех частей мозга, которые отвечают за морально-этические и интеллектуальные функции. Человеку, чтобы достигнуть вершины, приходится генерировать все свои способности, но, забравшись на вожделенный пик (который у каждого свой в зависимости от предела меры его мечтаний), усевшись в желанное кресло, не всякий умеет сохранить развитые навыки. Происходит эволюция наоборот. Деградация, оживотливание, и ни дорогой автомобиль, ни золотой унитаз, ни подобострастные взгляды прилипал и длинноногие проститутки не в силах удержать этот процесс распада. Вам, вероятно, трудно представить, что я когда-то вставал в пять утра и ходил пешком (поскольку не мог позволить себе сесть в автобус) в издательство, чтобы разгружать поступившие из типографии свежие газеты и журналы, затем упаковывать и отправлять почтой по заявкам в разные города, а потом заступать в ночную смену. А в свой единственный выходной, мы с Гретой ходили в парк, и я читал ей стихи. Успевал штудировать отцовскую библиотеку, сам тайком писал образцы бездарности, нянчился с племянником, выпивал и играл в девятку с друзьями, лазил в окна женского общежития педагогического колледжа. А что сейчас? Сейчас я владелец этого издательства. Передо мной снимают шляпы «уважаемые люди» и пресмыкаются карьеристы. Я здороваюсь за руку и обедаю с отцами города и слугами народа, такими же набобами и снобами. Но то поганое чувство раба осталось во мне. Я вкалывал на них, теперь вы повкалываете на меня. Отработка. Взаимозачёт, — Зойч вздохнул: — Мне лень ходить пешком, я уже не помню, когда последний раз открывал книгу, друзья мне не нужны, им всем что-то нужно от меня,  Грета обрыдла до невыносимого сплина, дети — виртуальные спиногрызы, пишущие с ошибками слово «блядь», но самое противное знаете что? А то, что мне хочется обложить всех по матушке, наорать: «какого это хрена вы сидите тут, а не работаете?!», впиндюрить штраф, а затем выйти в конференц-зал, снять брюки и наложить большую кучу, и отправить всех служащих подметать улицы вокруг конторы. Заставить делать невозможную глупость и любоваться процессом искривления физиономий. Вы понимаете? Так какого хрена ты тут сидишь, а не работаешь!!! Не нравится – я никого не держу! Воооон отсюда, халера!!!
Согнутая спина мелькнула в проёме двери, оставив за собой вихрь турбулентности в котором закружились листки с рабочего стола.
— Уфф, — изнурённый, довольный Зойч плюхнулся в обитое крокодильей кожей кресло: — И всё-таки лучше один начальник — идиот и сто сообразительных работников, чем умный начальник и сто тупиц.

Эй, прокашлись, вша живая,
Спой негромко под луной,
Как я на груди сарая
Спал счастливый и хмельной. 

— Ты океаноподобен. Боже мой, ты поглощаешь меня полностью. Я тону в твоих непостижимых, недостижимых волнах. Какой удивительный случай свёл нас. Или, и в самом деле, ничего случайного нет?
— Случайность… закономерность…, — прозевал К, надевая носки.
— Я так благодарна, спасибо тебе большое, милый К, — М погладила К по голой спине, пока тот натягивал брюки.
— А ты ещё придёшь ко мне?
— Коне-ечно, — протянул К, застёгивая рубашку.
— Мы пойдём гулять на речку, а потом на Арбат, где художники продают картины, я там буду ставить кукольный спектакль «Алиса в Зазеркалье», а потом в шахматный клуб. Представляешь, они двадцать четыре часа сидят и играют. Правда, старички в основном.
— Угу. Межпланетный шахматный турнир. Сеанс одновременной игры.
— Ну, ты, правда, придёшь? – М обхватила К, прижавшись к нему сиськами.
К отлепил от своей шеи блуждающие ухоженные пальчики, встал с кровати, направился к двери. У порога он обернулся. На постели сидела растрёпанная М. Её припухшее личико и широко раскрытые блестящие глаза делали её похожей на ожидающего чуда ребёнка. К улыбнулся и сказал по слогам:
— Все-не-пре-мен-но.
М пискнула и нырнула под одеяло.

«Абсурд», думал К, направляясь к остановке: «Тривиальность, банальность, пустота, вакуум, абсолютный ноль». В витрине он увидел своё помятое отражение и спросил его:
— Ну? И кой чёрт занёс тебя на эти галеры?
Отражение развело руками и ответило:
— Идиот. И помни: мы в ответе за тех, кого…
— Ты мне ещё Зюпери поцитируй, — огрызнулся К. Понял, что он босиком.
Подошёл троллейбус со счастливым номером «7», проглотил К и увёз его в направлении Новой площади.

Ведущий (помятое Лицо-Жопа, кривляясь, как обезьяна):
— Итак, впереди последнее испытание, и от того, кто пройдёт его, зависит, кто же станет победителем шестьдесят девятой Битвы экстрасенсов. Начинаем!
Первым входит народный целитель Люль.
— Люль, вот сегодняшнее задание: Вы должны определить, кто из присутствующих здесь людей страдает алкогольной зависимостью.
Люль разминает ладони, затем вскидывает и вытягивает руки перед собой. Школьник вскакивает с криком и мокрым пятном на штанах.
Глубоким басом Люль говорит:
— Поднимите мне веки!
Беременная женщина падает со стула на пол в обмороке.
Люль начинает медленно передвигаться зигзагами. Вдруг останавливается:
— Вижу.
Поворачивается к Ведущему, идёт к нему:
— Вижу!
Кладёт руки Ведущему на шею, душит:
— Вижу!
Падает без чувств, начинает сладко причмокивать, потом громко храпеть. Его выволакивают из студии.
Ведущий (потирая шею):
— Очевидно, что Люль не справился с нашим заданием и потерял много сил. Он сказал нашим помощникам, что для восстановления энергии ему необходима берёза. А следующей к заданию приступает потомственная ведьма Марамо. Марамо, Вам необходимо определить, кто из присутствующих здесь людей страдает тяжёлой алкогольной зависимостью.
Марамо поочерёдно подходит к каждому, делая круговые пассы перед лицом. Подходит к старушке:
— Не пойму, здесь я не вижу живого. Скорее всего, этот человек умер.
Подходит к школьнику:
— Это юноша.
Ведущий:
— Так.
Марамо подходит к беременной женщине:
— Здесь что-то непонятное. Это девушка. Девственница. Или была когда-то девственницей. Возможно, станет матерью. Скорее всего.
Подходит к синему трясущемуся человеку:
— Здесь всё сложно. Не вижу ничего. Ничего влажного. В скором будущем этому человеку будет очень хорошо. Очень влажно. Очень скоро.
Марамо поглаживая подбородок, обходит всех ещё раз:
— У меня двойственное ощущение. Не могу определить, кто-то один из двух.
Ведущий:
— Между кем и кем у Вас возникли сомнения?
— Между вот этим человеком (показывает на беременную женщину) и Вами. Всё-таки я остановлюсь на ней. Это она.
Ведущий:
— Спасибо, Марамо, а мы приглашаем следующего участника. Это подполковник милиции в отставке Онищенко. Его экстрасенсорные способности и его удивительная дубинка-амулет помогали ему в работе, посмотрим, выручат ли они его сейчас. Господин Онищенко….
— Называйте меня просто, гражданин подполковник.
— Гражданин подполковник, Вам необходимо определить, кто из присутствующих здесь людей страдает алкогольной зависимостью.
Онищенко (разминая резиновую дубинку) подходит к школьнику, указывает на него:
— Этот человек он.
— Как? Вы уверены?
— Он сейчас сам признается, — поворачивается к школьнику: — Пиши чистуху, гном.
Под школьником растекается коричневая жижа с неприятным запахом.
— Увы, — ведущий разводит руками.
Подполковник недовольно ругается и в развалку выходит.
— Что ж, узнаем, каков результат будет у медиума, который называет себя Шуруп. Итак, Шуруп, Вы должны определить, кто из присутствующих здесь людей страдает алкогольной зависимостью.
Шуруп несколько минут стоит, молча и неподвижно, левая рука проделывает поступательные манипуляции в его штанах.
— Дух Пердригона говорит, что этот человек…., — Шуруп поворачивается к Ведущему и тычет в него пальцем, вынырнувшим из штанов.
— Этот человек один из тех, кто сидит перед Вами, — Ведущий пытается уклониться от указующего перста, но тот не выпускает его лицо из своего прицела.
Рука Шурупа в бессилии опускается, он, понурив голову, уходит.
Ведущий протирает лоб платком:
— Остаётся последний участник, это…, — он читает по бумажке: — «Главный предиктор, основатель трепещущего ока, маг Борис». Прощу Вас, Борис, Вам необходимо определить, кто из присутствующих в этой комнате людей, страдает сильной алкогольной зависимостью. Сразу оговорюсь, что это не я.
— А я знаю, — улыбается Борис.
— В самом деле? – недоверчиво спрашивает Ведущий.
— Конечно! – ещё сильнее улыбается маг: — Потому что этот человек – я!
Он достаёт из-под прозрачной туники стеклянную фляжку с бардовой жидкостью и отпивает из неё.
Ведущий сглатывает слюну, затем быстро начинает говорить:
— Ну, что ж, на этом наша шестьдесят девятая битва экстрасенсов заканчивается, компетентному жюри остаётся решить, кто же станет её победителем, а вы, уважаемые телезрители шлите смс на номер 6969, голосуйте за того, кого вы считаете лучшим и по итогам голосования, набравшего наибольшее количество голосов ждёт приз зрительских симпатий. А Вас, маг Борис, я попрошу задержаться, у меня к Вам есть пара важных вопросов.
Синий человек пробует встать, но непослушные ноги возвращают его обратно на стул.