В подзорную трубу было видно сквозь рассеивающуюся утреннюю дымку зелёную полосу суши. Каждому не терпелось ступить на твёрдую землю, но было принято решение стать на якорь за выступающим мысом и послать разведку. Трое вызвались добровольцами и я, который должен был набросать приблизительную карту и сверить её с той, которая досталась от джентльмена Иосифа.
О, как приятно пройтись по песчаной отмели, вдохнуть запах травы, услышать пение неведомых птиц… Мы тут же развели костёр, пригодился и бочонок ямайского – лучшее средство от малярии, по уверению нашего судового врача, мистера Лемюэля…
Когда я очнулся под какой-то пальмой на муравейнике, я не обнаружил своих товарищей. Ни мушкета, ни мешка с провизией, ни бочонка в котором ещё должно было остаться, но самое страшное, не было нашего ялика. Солнце уже клонилось к закату. Неужели мои… «товарищи» бросили меня? «Эмму» не было видно, ведь она осталась за мысом, и чтобы выйти к ней, надо было пройти через лес миль пять. Ничего не оставалось, как двинуться в путь. Пробираться по незнакомой территории, через заросли, в темноте, не имея при себе ничего — занятие, доложу я вам, не простое. Рыки и уханье, раздававшиеся со всех сторон не внушали ничего хорошего, я решил заночевать в лесу. Измазался грязью, забрался на подходящее дерево и задремал. Эх, сейчас бы рагу  нашего пройдохи Линя из бобов с тмином, острым перцем, солониной, квашенной капустой…
Проснулся я от странных звуков. Что это было, разобрать было трудно. Я спустился со своего ложа и побрёл, стараясь не шуметь, на галдёж. Через несколько минут мне открылась поляна. На поляне гуляли люди! Мужчины и женщины. Обнажённые. Несколько ребятишек. Все не спеша прохаживались по траве, кто-то садился на землю и ел из стоявших тут корзин. Тут же, на краю поляны, возле большого холма сидели мои приятели, что-то жевали, похотливо разглядывая нагих женщин. Я хотел было окликнуть их, но язык застрял у меня в горле…