— Я Вам что, сопляк беспорточный? Я слов не понимаю? Я боевой офицер! Пока Вы тут в тылу со своей лупой по углам ползаете… я двадцать два раза за линию фронта ходил! – Ватсон ходил из угла в угол холла: — Я, между прочим, в это время не на продуктовой базе подъедался. Я четыре года… И стреляли в меня, и ножей совали не меньше, чем в Вас! Если дедуктивной смекалки у меня напрочь нет, что такое честь офицера я хорошо знаю, на фронте этому быстро учились!
— Ватсон, — Холмс, не открывая глаз, выпустил сизое колечко из трубки: — Ну, Ватсон, проигрались на бильярде, промочили ноги, задолжали за портвейн, зачем же срывать своё негодование на мне?
— Послушайте Вы, мистер блестящий теоретик! – тут Ватсон осёкся, удивлённо уставился на невозмутимую фигуру в кресле: — После истории с часами я готов верить каждому Вашему слову, но… но, чёрт возьми, как?
— Элементарно, друг мой. Правый карман испачкан мелом. Мокрые следы на ковре миссис Хадсон, сорочка, торчащая из гульфика. Фиолетовая опухоль под левым глазом. Да, ксати, Вам мат, — Холмс подвинул на доске ладью.
Ватсон поник головой, взъерошенные усы побеждено опустились. Отставной доктор поднялся к себе в комнату.
Через четверть часа к Шерлоку Холмсу постучали: