В палату к больному заходят врач с журналом и здоровенный санитар с топором.
Врач:
— Так, Иванов. Ампутация правой ноги.
Тюк!
— Я сказал правой.
Тюк!
— Я сказал ноги…
Тюк!

— А этот откуда?
— Это я в детстве с велосипеда упал.
— Странно. Такой круглый.
— Там вдоль дороги солодка росла, её на веники для бани срезали. Вдруг, машина навстречу несётся, я свернул и брык, левым бедром аккурат на эту солодку срезанную.
— Хм. Допустим. А это?
— А, это я утюгом прижёг, когда галифе гладил.
— Какое ещё галифе?
— Не какое, а какие.
— Пф. И чем ты его гладил? Жопой что ли? А этот?
— И ты ещё спрашиваешь?
— А, ну да, ну да. Пардон. Ну, а эти?
— На руке? Это ножом. Точил о брусок, а он…
— А он как побежит-побежит, да?
— Точно.
— Ага. И так три… четыре раза. Понятно. А здесь что? На плече.
— Вот сам не знаю. Загадка века. Как-то моюсь в душе, провёл рукой – бугорок розовый, свежий, и чешется. Как, откуда, неизвестно. Думаю, пока я спал, инопланетяне вживили чип слежения.
— Да, безусловно. Типичный инопланетянский шрам. Так. Здесь? Постой. Я сама. Это ты неудачно побрился, верно?
— Верно.
— А с головой-то что?
— Тут? Тут на меня швеллер упал. Нет, серьёзно. Иду я иду, никого не трогаю, вдруг бац! Очнулся я в болоте, глядь – вяжут раны мне…
— Господи. А вот эти два откуда?
— Хэ… Это я по пьяни в подъезде свалился…
— Вот. Это, пожалуй, самое правдоподобное. Вот этому я верю.
— Да неужели?
— Убьют тебя, когда-нибудь.
— Не велика потеря.
— Так-так, а здесь что у нас такое, а?
— А вот здесь, пожалуй, единственное целое на мне место.
— Непорядок…