Голубовский, насвистывая, подошёл к ванной комнате и с удивлением обнаружил, что она заперта. Удивление вызвало то, что его супруга Клара была на кухне, где по обыкновению откупоривала в это время очередную бутылку вермута, а кроме них двоих на жилплощади никто более не проживал. Появилось предположение, что это дворник Шмат вновь пробрался, чтобы помыть свою лысую голову ромашковым шампунем в надежде на его чудодейственное воздействие на ращение волос. Но тот факт, что Шмата вчера забрали в участок в совершенно невменяемом состоянии (он цитировал Маркса и наотрез отказывался брить бороду своей собаке Жуже, необычайно похожей на основоположника теории материализма), абсолютно исключал подобную возможность. Оставалась ещё более кошмарная версия: это Зулич!
Однако, когда дверь внезапно распахнулась, перед Голубовским предстал не Зулич. Перед ним стоял зелёный крокодил. На задних лапах, с полотенцем; шею украшал галстук-бабочка.
— Стучаться надо, — пристыдил крокодил Голубовского, после чего заехал ему лапой в пах, добавив в довесок хороший апперкот, в результате чего Голубовский оказался на полу.
Крокодил вновь закрылся в ванной. Оттуда раздалось бульканье и довольно приличное пение японского романса «Я встретил Вас».
— Вот, значится, как? – полз по пластунски Голубовский к кабинету: — Стучаться надо? – снимал он ружьё со стены: — Это Вы правильно заметили, уважаемый, надо. Сейчас я постучусь…
Он вставил патроны в стволы, подкрался. Выбил ногой дверь. Зелёная голова, торчащая из воды, повернулась к вошедшему:
— Чай? Кофе?
Голубовский взвёл курки.
Крокодил выдернул пробку и…. слился в сливное отверстие. Два выстрела, прозвучавшие дуплетом, были отправлены уже в пустоту. Впрочем, не совсем в пустоту. На дне продырявленного картечью чугунного сосуда, Голубовский увидел «бабочку».
— Что случилось, милый друг? – послышался голос из кухни: — Уж не решил ли ты вновь заняться прыжками?
«А красивый у него галстук. Жёлтый, в горошек», подумал Голубовский, разглядывая трофей.