Пьяный Заяц долго не мог открыть стеклянную дверь кафе с романтическим названием «Ромашка», пока ему не помог услужливый бородатый швейцар.
— Всего хорошего, – Бородач проворно спрятал в карман мятую купюру: — Заходите ещё.
— З-зайду.
Пошатываясь, Заяц пошёл по хрустящему снегу. Луна освещала ночную аллею и падающий мелкими хлопьями снег, казавшийся в свете фонарей голубым. Он достал сигарету, щёлкнул позолоченной зажигалкой.
— Я блин вам не какой-нибудь Пасхальный кролик… Я…
— Не подпалите усы, юноша, – раздался за спиной знакомый ему голос.
Мгновенно протрезвев, Заяц медленно повернулся. Сигарета упала в снег. Ему в морду смотрел обрез двуствольного охотничьего ружья.
— Т-ты? Ты как это? Почему?
Снегурочка взвела курки.
— Подожди, подожди. Мне пришлось… Ты не можешь… Уже весна. Сегодня первое марта. Ты же…
— У тебя всегда было плохо с арифметикой. Но деньги ты считал лучше, чем даты. Этот год високосный, мой милый мартовский зайчишка, сегодня двадцать девятое февраля. Последний день зимы. Теперь и твой последний.
— Пожалуйста! Не надо! Сука!!!
Два ствола выстрелили одновременно. Заяц плюхнулся в сугроб, задние лапы беспомощно задёргались и замерли. Снегурочка подобрала сигарету, прикурила позолоченной зажигалкой, посмотрела по сторонам, на то, что осталось от головы Зайца. Спрятала под шубку обрез, взглянула на дедовский Брегет:
— Пора.
Она надела наушники.
Маленькая стройная фигурка скрылась в голубой пелене парковой аллеи, ведущей к станции электрички.