— М-да уж, — вздохнул Еремеев, рассматривая кучу всевозможной разнообразности, оказавшейся на его рабочем столе.
— Что такое, Костик?
— Какой я тебе Костик? Гражданка Пестрункевич...
— Ах, извините, господин капитан, — девица, сидевшая напротив Еремеева, закинула ногу на ногу, оголив красивые ляжки, достала тонкую сигарету, кокетливо засунула её себе в пухлые губки.
Еремеев хмыкнул, протянул ей зажигалку:
— Хм, дама сдавала в багаж: диван, чемодан, саквояж, картину, корзину
— Картонку...
— И маленькую...
— Собачонку, — девица выпустила струю дыма и звонко расхохоталась: — Только, Костик, не тот случай, я на вокзалах не работаю, ты же знаешь.
— Да я не о том. Я вот подумал: зачем дама сдавала в багаж, если всё это могло бы поместиться в её сумочке.
Гражданка Пестрункевич рассмеялась ещё громче:
— И маленькая собачонка!
Капитан с грустью взглянул на время:
— Ладно, приступим к описи, — взял со стола первый попавшийся предмет: — Губная гармошка, — он покосился на девицу, та подняла бровки и нагло направила дым в потолок.
— Фирма «Гуттенберг», — записал в протокол Еремеев, предвкушая длинную-длинную нудную ночь, как и всякую в его дежурство.