— Короче говоря, как я ни сопротивлялся, уговорили они меня. Точнее купили. Дьявол с вами, подумал я, леди и джентльмены, схожу я к этому именитому мозгоправу, полежу у него на кушетке полчаса, расскажу о том, как в детстве мучил кошек, а мой папаша лорд Вигсток, беспропойный ирландский пьянчуга, кстати говоря, лупил меня фамильными тапочками привезёнными ещё из Иерусалима во времена Четвёртого крестового похода; как в семилетнем возрасте застукал тётю Элизабет и садовника Марка, когда они в оранжерее играли в наездников, что без сомнения не могло не отразиться на моей неразвитой психике. Расскажу ему как на своём первом балу у русского графа Птицына его пьяные и румяные дочки стащили с меня штаны и вытолкали в центр зала. Это так восхитило лорда Вигстока-старшего, что через две недели я уже был помолвлен с одной из них, а ещё через десять дней нас обвенчали в православном соборе. Через восемь лет моя супруга, родившая мне к тому времени четверых детей, сбежала с семинаристом во Францию. В прощальной записке она мотивировала это тем, что всегда мечтала жить в мансарде на Монмартре и бродить по Пер-Лашез, где лежат её любимый Джим Моррисон, Эдит Пиаф и Оскар Уайльд. Искренне надеюсь, что её мечты сбылись, и она не только бродит там сейчас, но и обосновалась там навечно. Папаша мой к тому времени благополучно приказал долго жить, оставив всё своё состояние своим внукам, моей жене и своей кошке Матильде, опекуном которой была определена мисс Флэтчер, тридцатидвухлетняя сиделка приятных форм, которая бескорыстно денно и нощно проводила последние полтора года у постели, а скорее всего в постели, моего отца. Итак, детишки мои, достигнув совершеннолетия, быстро смекнули, что к чему, не без помощи нашего адвоката, старой крысы Мэтрикса, и, заполучив дедовские деньжата, разлетелись по миру в четырёх разных направлениях. В доме помимо Матильды и мисс Флэтчер появились многочисленные родственники обоих. Мое присутствие явно не входило в ближайшие планы развития этого сообщества. Но выставить за порог они меня не могли, так как дом всё-таки достался мне. И вот последние полгода все эти родственники, опекуны, от которых постоянно разит пивом и перегаром от вина из нашего фамильного погреба, внушают мне мысль, что я спятил. С наступлением темноты бегают по дому накинув на голову простыню, пускают газы в камин, подкидывают под дверь дохлых лягушек. Постоянно жалуются соседям, что я гоняюсь за Матильдой с кочергой, а по ночам подбираю отмычки к спальне мисс Флетчер. Ситуация такая. Они уговорили меня пройти психологическую консультацию у этого мозгокрута светилы Борга, тогда они оставляют меня в покое и дают спокойно дожить и без того беспокойную старость. Ну, вот. Прихожу я к этому Боргу. Кабинет маленький, на окнах решётки толщиной в два пальца, сидит за столом это бельгийское рыло с усиками и пенсне как в оперетте. Никаких кушеток. Деревянный стул, прикрученный к полу. Молча показывает мне фотографию голой мисс Флэтчер и спрашивает, мол, что это я тут вижу? Голую, говорю, мисс Флэтчер вижу. Тот что-то пишет и суёт мне другую фотографию. А здесь, говорит, что? А здесь, отвечаю, нижняя часть голой мисс Флэтчер. Он опять что-то пишет и всё посматривает на меня с улыбочкой. Показывает третью. Это чего? Гляжу. Это верхняя, отвечаю, часть мисс Флэтчер. Его рожа расплывается как у Гуимплена, он и говорит:
 -Придётся Вам тут задержаться. У меня ещё много фотографий есть.
Тут влетают два молодца ростом с королевских гвардейцев, хвать меня и в отдельный номер. Вот я тут уже недели три. Обращаются действительно хорошо, как подобает лорду. А одну фотографию я у Борга со стола стянул. Вот полюбуйтесь. Хороша всё-таки, чертовка, эта мисс Флэтчер. Глазища, глазища-то какие!
 Пожилой англичанин протянул мне помятую фотокарточку. По правде сказать, мисс Флэтчер я на ней не увидел. На меня смотрела огромная жабья голова с раскрытой пастью, выпотрошенная беременная баба, змея пожирающая младенца, но никак не красивая молодая женщина. Я вернул карточку лорду Вигстоку. Он проворно спрятал изображение в больничный халат.
Мы посидели на скамейке ещё минут пять, затем санитар позвал нас на обед. Придерживая друг друга под руку, мы с пожилым джентльменом отправились в столовую.
А фотография вот она: