Семнадцать лет лежу и пью, ем, сплю, хожу в сортир,
Блюю, пою, стаканы бью, мой брат лесной сатир.
Вокруг возня, соседский сплин беззубых и глухих:
— Когда же сдохнет, сукин сын? А я живей живых.

Как Копперфильд могу пройти сквозь дверь через стекло,
В любой среде дерьмо найти, стать тьмой, когда светло.
Сесть в лужу по среди стола и превратиться в мышь.
Намазать маслом, поплевать и показать им шиш.

Мои друзья – на стенах тени,
Танцуют в свете фонаря.
Их не родившиеся дети
Глазами смотрят из огня.

Могу запрыгнуть в высоту и там звезду открыть.
Побить трёхтомник Пушкина, и сдачи получить.
Явиться вдруг, когда не ждут, в неурочный час,
С портфелем полным пузырей и стать царём на час.

Я суперас по кошелькам, застёжкам и ушам
Не верят, что я душу лью бухгалтерским трусам.
Я отражение в зрачках убитых ночью лиц,
Дыхание на животе и переводчик птиц.