— Будете молчать, Александра Сергеевна? Правильно. Молчание, как известно, золото, — следователь закурил папиросу: — Помните, как у Достоевского: молчать, это всегда безопасно и красиво! Красиво говорить дано не каждому. Молчаливый всегда красивее говорящего. Молчанием мы оберегаем себя от возможной лжи, от глупости. Умные речи – это, как правило, набор банальностей, общепризнанной тривиальности. А искренность, она полезна в общении с Богом. И иногда со следователем.
Он улыбнулся, изучая бледное лицо девушки, сидевшей перед ним.
— Стало быть, общаться не желаете? – он потушил папиросу.
Синие глаза девушки смотрели пустотой в пол.
— Ваше право. Лисаковский!
В дверь вошёл крупный жандарм с пышными усами.
— Одно я Вам скажу, милая барышня Александра Сергеевна, на следующей неделе состоится слушание Вашего дела. И лучше бы Вам, всё-таки заговорить, иначе на пожизненной каторге у Вас будет достаточно времени для молчания. Уводи, Лисаковский. Уноси, вернее.
— Слухаю, Ваше Благородие!
Лисаковский подхватил Александру Сергеевну на руки. Из-под узкой юбки соблазнительно вылез зелёный чешуйчатый рыбий хвост. Следователь брезгливо отвернулся.
— Вот же пакость болотная, а туда-же… начиталась брошюрок, — он вновь закурил:
— Тульского генерал-губернатора то ухлопала.
Вздохнул, отдирая от кителя прилипшую чешуйку:
— Сука…