— Боже мой! Ты только посмотри! Стоит. С тюльпанчиком. Ни дать, ни взять — принц из сказки, — хихикала первая девушка.
— Скорее — диктор советского телевидения: пробор слева, брючки со стрелками! Привет из восьмидесятых, — хихикала вторая.
— Ага. И наверняка сладко ароматизирует папиным «Шипром», — хихикала третья.
— А ботиночки-то блестят, как у кота. На шнурочках. Сто процентов платочек в кармане, который ему мама погладила и положила, — хихикала четвёртая: — Уже сорок минут стоит, писить поди хочется, сейчас или уйдёт, или чечётку танцевать станет. Как ты сказала его зовут? Вольдемар? Иннокентий?
— Паша. И чего вы хихикаете? Он очень милый. Зачем я вас только с собой привела…, — сказала пятая.
— Уж очень хотелось посмотреть на вымирающий вид.
— Ну что, пойдёшь к нему?
— Конечно.
— Тогда иди, а то и вправду обоссытся.
Девушка вышла из-за колонны и поспешила к парню. Её четыре подруги, оставшиеся в засаде, высунули головы, наблюдая аудиенцию.
— Эх, — вздохнула первая: — А всё-таки счастливая Юлька.
— Эх, — вздохнули остальные.

                                       Чечётка родилась в доме Мамеда, где было сорок детей и один горшок.