— В лучах расплавился закат,
  Дрожат на пальцах перепонки.
  Глаза так радостно горят,
  Что хочется рыдать невольно…
— Ах, Геннадий, как это… мило! – Агрепина смутилась. Впервые в жизни ей посвятили стихи. И ей это понравилось.
— Это ещё не всё, — таинственно произнёс Геннадий, по телу Агрепины пробежала сладкая дрожь.
— Не всё?
— Нет. Я нашёл…
— Нашли?
— Да.
— Что же?
— Я нашёл совершенно дикий…
— А?
— …предикий…
— Ой!
— …совершенно дикий…
— Ай!
— …пляж-ж-ж…
Геннадий прильнул к Агрепине:
— Абсолютно нетронутая… невинная … девственная… при-рода.
— Ох…
— Белый, как сахар, песок, под нежной тенью пальм и уходящая в горизонт бесконечность лазурной линии всемогущего, безбрежного, бездонного, как Ваши глаза, океана.
— А… как это волшебно.
Геннадий ощутил робкий трепет Агрепины.
— Наконец-то, наконец-то мы сможем уединиться в этом райском уголке и насладиться мгновениями счастья быть вместе.
— Да!
Сердце Агрепины готово было разорваться, а Геннадия — выскочить из груди. Они вышли на пляж.
— А-а!!! Мамочка! – подскочила Агрепина, наступив на торчащую из песка разбитую бутылку.
— Не может быть, — не верил своим глазам Геннадий, оглядывая заполненный галдящими людьми берег: — Ещё сегодня утром тут не было ни души! Тебе больно, дорогая? Дай, я посмотрю.
— А-а-а!!! – закричала дорогая и бросилась прочь, когда на них из кустов, натягивая шорты, вышел пузатый мужик.
— О! – уставился он на Геннадия, обдав его перегаром: — Ты кто?
Геннадий злобно скрипнул зубами и побежал за возлюбленной.

Крокодилы сидели у болотистой, мутной воды Лимпопо.
Геннадий нежно дул на раненную лапку Агрепины. Она всё ещё приходила в себя от пережитого, тараторила без умолку, эмоционально жестикулируя. Её чувства лились через край, а Геннадий подумал, что при подобной мировой глобализации, гипертрофированной системе потребления, нет ничего удивительного, что их вид занесён в так называемую «Красную книгу» и считается близким к вымиранию…

P.S.
— Нет, но когда это волосатое чудовище вышло из кустов, тряся своим писюном, я чуть не родила! Ах, Геннадий! Геннадий! Он же видел меня голой! Я этого не переживу! Мама!