Гус вернулся из замка герцога с традиционной ежемесячной ассамблеи под утро. Тихо прошёл в спальню, начал снимать фрак и брюки, в темноте было слышно, как на паркет посыпалась мелочь. Миртл зажгла газовый рожок на стене. Гус был серьёзен и совершенно трезв. Это необычная деталь не на шутку взволновала Миртл. Барон надел ночной колпак, тяжело вздохнул и залез в постель рядом с женой, обнаружил там Бусаила; без выражения всяческих эмоций взял кота за шкирку, подошёл к окну, вышвырнул ещё сонное животное в сад. Затем он вернулся в кровать, принял горизонтальное положение, сложил руки на груди, закрыв веки. Миртл испуганно смотрела на супруга, чей вид сейчас напоминал покойника дядю Фреда из Мэриленда, которого она видела в Миннесоте, будучи ещё девочкой с косичками и ямочками на щёчках. От косичек остались приятные воспоминания, от щёчек только ямочки, а покойного дядю Фреда ей напомнил сейчас её супруг барон Гус, лежащий недвижно рядом.
— Как прошло, милый?
Барон пошевелил усами, но не ответил.
— Что-то случилось?
— Нет, всё как обычно. Скучный вечер с одними и теми же лицами и одними и теми же разговорами. Погаси свет,  душа моя.
— А герцог был в духе?
— Да. Сегодня, пожалуй, особенно…
Миртл потушила рожок, глаза Бусаила недобро засветились в проёме окна, из которого он был не столь давно вытрушен.
— Танцы были на этот раз?
— Да, пару полек, кадриль, гетман Залепский заказал гопака, но столь неудачно отмахивал, что гвардейскому капитану в купе с охраной замка пришлось не без усилий выпроводить танцора подобно тому, как я сейчас спровадил нашего кота.
— Ох, несчастный гетман! Такой добрый, совершенно безмозглый, старый толстяк… наверное вновь перебрал?
— Да, увлёкся аперитивом, пренебрегая закусками. Закуски и стол, надо сказать, были отменными. Впрочем, у герцога по-другому и не бывает. Потом поболтали о том, о сём. Футич с Радужским затеяли шахматы, но что-то там не задалось, и им, обвинив их в маркёрстве и шулерстве, набил физиономии контр-адмирал Туз, пренебрегая всяческими кодексными правилами. Маркиза Свонская недурно исполнила арию Матильды, причём забравшись на крышку рояля совершенно без.., ну, в общем, в одних чулках.
— Какой кошмар!
— Во дворе кто-то стрелялся, наверное, снова этот русский, скорее всего с венгерским князьком. Потому что, русский вернулся в зал, а венгра так более и не видали. Ну, после Венского десерта, состоящего преимущественно из контрафактного ямайского рома, поиграли в фанты.
— Фанты? – оживилась баронесса.
— Давай спать.
— Расскажи!
— Да что рассказывать. Какая-то каналья шепнула начинающему скучать герцогу об этой забаве. Герцогу необычайно по душе пришлась игра, и он объявил приз тому фанту, чей обладатель развеселит его более всех. Все выбрали себе фанты, герцог начал тянуть. А этому фанту, говорит, изобразить Змея Горыныча! И надо ж было, чтоб подвязка Свонской оказалась фантом этого фигляра Пежо. Тот, недолго думая вскакивает на стол, спускает свои атласные панталоны и звучно, пардон, пердит на канделябр, заправленный тремя свечами. Эффект, я тебе доложу, был потрясающим. Герцога было уже не остановить. Далее маркизе Чили выпадает показать устрицу. И она ловко так и изящно изогнувшись задрала подол и… и показала свою… устрицу…. После столь впечатляющего старта остальным предстояла сложная задача. Писающий мальчик графа Диккенса не получился, так как он никак не мог попасть в вазу с пуншем и добиться должного журчания, а кроме того обмочил на стене любимый персидский ковёр герцога. И уж совсем не вызвал восторг какающий мальчик советника Фугеля. Бабочка (а именно: падающее со шкафа жирное туловище лорда Мулля) тоже не оправдала ожиданий. Остальные фанты и вовсе не стоят упоминания.
— Боже мой…. Как интересно, Гус! Ну, почему ты никогда не берёшь меня с собой?
— Миртл…
— А кто? Кто же получил главный приз? Какой фант?
— Мгм…
— Гус, милый! Ну, кто?
— По всеобщему мнению приз герцога безапелляционно получил ползающий одноглазый удав Саммерса….
— Ага… Э-э…
— Давай спать, Миртл.
— Погоди. А что же досталось твоему фанту?
— Мне достался африканский слон.
— М-м… Понятно. Да уж…. Конечно, после удава Саммерса, твой слоник смотрелся не очень.
Только Бусаил заметил в темноте мелькнувшую улыбку на лице баронессы. Впрочем, барону было не до того. Он думал о том, как бы побыстрее заснуть, а перед глазами до сих пор стояла….
— Устрица…, — прошептал, засыпая барон Гус.