Летели смрадные кроты,
Улыбкой томной отражая
Червей вопящих рваных рты,
Качели скрипы испражняя.

Гомункул плакал у окна,
Собака прела у порога,
Звенели медные рога
Химеры раненой тренога.

Венеры дар стекает вниз,
Кипучей слизью вдохновенья.
Расплата за скупой каприз,
Утробы сытой искупленье.

— Мда… И Вы уверяете, что это неизвестное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова?
— Да.
— Которое он Вам читает, приходя к Вам во сне?
— Да.
— По пятницам.
— Да.
— Понятно. А что, собственно, Вы хотите от меня?
— Чтобы ваш журнал напечатал и издал его, конечно же!
— Я польщён таким доверием, но на ближайшее полугодие у нас все номера уже заняты.
— Что? У вас нет места для Лермонтова?!
— Увы.
— В таком случае, уважаемый редактор, я ухожу!
— Весьма сожалею.
— Я пойду в «Новую весть»! Я хотел дать возможность вашему изданию, но вы не заслуживаете такого доверия!
— Вынужден с прискорбием согласиться.
— Прощайте!
— Всего наилучшего.
— Фигляры!
— Ничего не могу поделать.
— Скобари!
— Очень жаль.
— Щелкопёры!
— Вы приходите. Через полгода.
— Борзописцы!
— Ну, как угодно. Как угодно. Дверь прикройте поплотнее, пожалуйста.