Сквозь поток людской, всплывают в памяти порой,
Отрывки детства, друзья соседства и образ твой...

— Здравия желаю, товарищ капитан.
— А, артиллерист…, — капитан лежал на боку, санинструктор (девчонка лет семнадцати) перевязывала ему живот: — Хорошо воюешь. Сколько вас?
— Полный расчёт.
— Ты их здорово напугал. Они брод за деревней искать будут. Кто-то из местных ведёт. А пока опять на тебя полезут. Они ж не знают, сколько нас здесь. Так что жить нам, сколько продержимся. Поставить бы пару бойцов у колодца на околице.
— Ну…
— Нет, пусть твои при пушке будут. Да ладно, Катя, оставь, — отодвинул капитан санинструктора, улыбнулся лейтенанту: — Гоню её, не уходит, а теперь куда? Красивая, а?
Лейтенант покраснел.
— Давай, давай к своим, сынок, мы тут чем сможем поможем.
— Есть.
— Как зовут?
— Коля.
— Откуда, Коля?
— Из Ленинграда.
— Тяжко сейчас там. А где теперь не тяжко. Ну, действуй. Просто посмотреть на тебя хотел. Иди.
— Может чего, я….
— Кругом. К орудию бегом… марш!

— Что приуныл, Солнцев? Ты погляди погода-то какая, красота! Вот интересно, какая такая рыба в этой речке водится. Как фрица нахлобучим, на рыбалку с тобой пойдём. Сома тут, конечно нет. Сом, он омут любит. У нас под Кировом ох и сом! Во! – Жмыхов развёл руки в разные стороны: — Калган, как у телёнка! Жирные! Что, не веришь?
— Верю, — вздохнул Солнцев.
— Слушай, слушай, — кивнул Сушкин: — А киты у вас под Кировом не водятся?
— Э, Стёпа, никакого в тебе альтруизму, — махнул рукой Жмыхов: — А ты, Солнцев, не унывай. Ты кто такой есть?
— Я?
— Ты есть сознательный боец рабоче-крестьянской красной армии. А ведь от тайги до британских морей красная армия всех сильней, так пусть же красная, ну?, сжимает яростно…, — грянул Жмыхов марш и остальные поочерёдно подхватили: — Красная армия марш, марш, вперёд! Реввоенсовет нас в бой зовёт. Ведь от тайги до британских морей, красная армия всех сильней!...
— Тихо! – Сергей Линьков дал отмашку.
За рекой в небо стали взлетать сигнальные ракеты. Раздался громкий рёв танковых двигателей. Лейтенант с Мирониным уже были у орудия.
— В холостую крутят, товарищ лейтенант. Пужают.
— Сколько ж их там?
— Сколько ни есть, студент, все наши, — непривычно серьёзным тоном сказал Жмыхов.
Лейтенант поправил съехавшую портупею:
— К бою, — почему-то шёпотом сказал он.
И тут над рекой загремело: «Сашка сорванец, голубоглазый удалец…»
— Это что? – сел Солнцев на землю.
— Концерт в нашу честь.
— Не, Серёга, это похоронный марш. Для гостей наших не прошенных.
— Расчёту приготовиться!
— Это мы всегда, — выдохнул Жмыхов: — Это мы с превеликим удовольствием, верно?
Никто не ответил. Белые ракеты летели и, описав дугу, красиво опускались уже справа и за деревней.
— Как в сказке, — сказал Солнцев совсем по-детски: — «Щелкунчик».
Все посмотрели на Солнцева.
Из леска, подминая под себя берёзки под звуки «Саши удальца», двинулись чёрные кубики с крестами на бортах.