— Вы что, уже собираетесь? — спросила Наталья.
— Пора. Завтра у Риты важный день. Вернее утро.
— Ещё два рулетика осталось. С вишней и с клубникой.
— Тогда мне с клубникой.
— Оставь лучше своему благоверному...
Дверь в кухню рывком распахнулась. В дверях трясся возбуждённый Алексей:
— И не надо! Ничего не надо! — прокричал он столь эмоционально и значительно, что было непонятно, обращается он к трём ошеломевшим от неожиданности подружкам или же ко всей вселенной в целом, и исчез.
— Ой, мама! — подпрыгнула на стуле красивая Рита, роняя из рук клубничный рулет: — Что это было? Я чуть не описилась.
— Странно…
— Может на работе что? — пожала плечами умная Вика.
— В душ пошёл, — прислушалась Наталья.
— А моего Вольдемара в душ ничем не заманишь. Говорит у него эта… гидрофобия. Хотя не знаю, на море плавал, купался. Хм, — задумалась Рита.
— Свинота твой Вольдемар, вот и вся гидрофобия…, — Вика налила себе ещё чашку чая.
— Лёша, ты кушать будешь? — крикнула Наталья.
— Нет! Спасибо! Сыт по горло! — донеслось в ответ откуда-то из утробы квартиры.
— Ц! Это всё от секса. Слушай, Наташка, ты вообще ему даёшь?
— Что значит даю? Он муж мой.
— Дрочит?
— Прекрати, а?
Но Рита не унималась. Ей казалось она нашла ключ к разгадке таинственного поведения Алексея:
— Своим мужикам всегда надо давать!
— И везде? — скептически уточнила Вика: — Что, и даже в душе?
— Сарказм тут не уместен. Всегда и везде, а то получится как с моим Витей.
— С кем?
— Ну, с Витюшей.
— Это который Виталик?
— Да нет! Это который к Виталику от меня и ушёл.
— Пуфф!!! — поперхнулась чаем Вика, до этого момента искренне считавшая, что её подруга уже никогда не сможет её удивить. Чай попал в нос и там противно защипало.
— Я серьёзно! Посмотри на Лёшку — натуральный псих!
— Нет, — заступилась за мужа Наталья, она не привыкла обсуждать подобные темы даже в столь тесном и близком кругу: — Так-то он хороший, — Наталья покраснела: — И ласковый. Вот только выпьет — дурак-дураком.
— Так пусть не пьёт.
— А если долго не пьёт, такую политгеографию несёт, что ум за разум заходит, и интима тогда от него вообще не дождёшься. Вот у меня тоже высшее образование, но ни одного слова понять не могу из потока его тедийных рекламаций.
— О том, как всё поделить, надо полагать…, — с интонацией очевидности заметила Вика.
— Не бьёт? — забеспокоилась Рита.
— Да ты что!
— Ничиво себе. А с виду такой милашка. Хорошо, что я с ним мутить не стала.
— Что?
— Это, — засуетилась Рита: — Это ещё до тебя было. Вернее не было… Я же вас и познакомила!
— Так. Ладно. Концерт окончен. Пошли, Ритуля, — Вика затушила сигаретку, встала и потянула Риту на выход: — Или нам остаться? Нормально всё будет?
— Нормально-нормально. Идите, не переживайте.
— Да, кстати, рулетики зачётные.
— Ой, а можно я тогда вишнёвый с собой заберу. Вольдемару.
— Бери, конечно.
— Пока.
— Если что, на связи.

— Лёша.
— М?
— У тебя на работе всё в порядке?
— М-м.
— Тогда спим? Я гашу свет.
— Гаси, — зевнул Лёша.
Наталья ткнула пальцем в выключатель. Одна из трёх лампочек в люстре сопротивлялась какое-то время, но вскоре в спальне стало темно, если не считать уличного фонаря, который стоял прямо напротив окна, и озарял комнату жутким жёлтым светом даже сквозь плотно задёрнутые шторы.
— Надо будет поменять.
— Надо — поменяем.
И супруги умиротворённо погрузились в блаженное забытьё.

«и реки там молочные
в кисельных берегах»