Солдат в коричневой форме с автоматом вёл на гору солдата в зелёной форме со связанными за спиной руками.
— Обязательно тащиться в такую даль? Не всё ли равно, где меня шлёпнуть? Ах, ну да. Закапывать же ещё придётся. Жаль. Хотел перед смертью закат увидеть. Похоже, не успею.
«Наконец-то ты перестала для меня существовать. Так упорно не желала исчезать. Какое счастье — стряхнуть с себя твою грязь, которую ты так усердно несла ко мне. Впрочем, какая теперь разница. Тебя нет и даже раздражать ты меня уже не в силах».
Они остановились на вершине у края отвесной стены.
— Ну, — огляделся Зелёный: — Вот она, моя Голгофа. Что ты всё молчишь? А, ты ж всё равно по-нашему ни черта не понимаешь….
Коричневый сделал несколько шагов назад.
Зелёный вздохнул:
  — Знаешь, мне всегда казалось, ещё с детства, когда я только где-то услышал это слово, что сурикат – это нечто таинственное, мистическое, волшебное, недосягаемое и недоступное простым смертным. Что-то хранящее ответы на все вопросы. Та кладезь знаний, умений, магических возможностей, постичь которые способны лишь избранные, — он посмотрел в бездну за спиной, потом в глаза Коричневому: — А оказалось, что это всего-навсего хорёк…
Коричневый приподнял ствол, нажал на спусковой крючок, чирикнула короткая очередь. Одна из отстрелянных гильз отлетела ему прямо в глаз. Он выругался и побрёл по горной тропе обратно вниз, прижимая разбитую бровь ладонью.