— Моя рабочая карьера началась с работы грузчика. В пятнадцать лет мой папаша меня пристроил в перекупную контору, которую почему-то называли «биржа», и я ночами разгружал коробки с сигаретами и чаем с фур и таскал их на шестой этаж, где располагался склад. Поначалу моя бригада приняла меня настороженно. Восемь здоровенных пропитых мужиков недоверчиво оглядели мою худенькую фигуру и промолчали. Но в первую же рабочую ночь я заслужил уважение. Я носился по этажам как угорелый с тридцатикилограммовыми коробками, а они по-прежнему молча созерцали меня.  В конце концов, они насильно останавливали меня на перекуры, а так как я не курил и всё время рвался в бой, придерживали меня, покровительственно кладя на плечо руку. Так я заработал свой первый рубль и столкнулся с проблемой. Как тратить добытое кровью и потом. В итоге спустили всё с одноклассниками на всякую ерунду.
После окончания среднего учебного заведения с «биржей» пришлось попрощаться, так как возник вопрос о дальнейшей учёбе. Мне, шестнадцатилетнему ротозею, было на это абсолютно фиолетово, и я как ягнёнок на верёвочке поплёл туда, куда отвели меня мои родители. Благополучно провалив вступительные экзамены в бывший при Советах нархоз, я отбыл к деду на дачу, где провёл чудные три месяца в окружении кур, кроликов, кошек и собачат, а также переживал бурный платонический роман с местной сторожихой, двадцативосьмилетней белокурой Л., из объятий которой я был выдернут обратно в город. Теперь мне рекомендовали поступить в иногородний ВУЗ на заочное отделение, так как заочники платили меньше, имели возможность работать и проходили основное обучение в филиале в родном городе. Что я и сделал. Написал какую-то чушь о Маяковском, решил от фонаря вылетевшую из головы алгебру и с удивлением обнаружил своё имя в списках поступивших. Так я стал студентом.
Тут по случаю, в начавшуюся эпоху коммерциализации, мой сосед поставил коммерческий ларёк, именуемый в простонародии «комок», недалеко от дома и позвал меня туда продавцом. Уникальное время. Я довольно быстро влился в среду, стал при деньгах и при внимании. В ларьке я постигал тройную бухгалтерию, систему откатов, половину домашней библиотеки, табак, алкоголь, противоположный пол и вечно подворачивающуюся под руку задницу хозяйки. Но и тут беззаботное время длилось не долго. Оно имеет свойство заканчиваться. Сосед с соседкой сообразив себе новый «Додж» и две квартиры в центре решили продать уже не столь доходный бизнес.
Аккурат к этому времени я получил диплом о высшем образовании. Шесть лет! Шесть лет учёбы чему угодно, только не тому чему надо и не у тех, у кого надо. До сих пор вспоминаю те шесть лет как самые лучшие. Мордобои в общежитиях, пьянки со старшекурсницами в гостиницах, метание презервативов наполненных водой с тринадцатого этажа. Большие города, другие поезда. Это достойно отдельного повествования.
Вот мне двадцать один. Я молод и строен. Я вновь выпускник и вновь передо мной открыты дороги. Где и кем я только не работал после. С каких только вершин не падал и из каких ям не выбирался. Художник-оформитель, охранник, резчик в типографии, зав. бумажным цехом, рекламный агент, менеджер отдела рекламы, ландшафный дизайнер, мастер-дизайнер по изготовлению печатей и штампов, уличный музыкант, разнорабочий, расклейщик объявлений, продавец книг, экспедитор – это только то, что я могу вспомнить сейчас. Всё в то время давалось легко, пытливый ум как губка впитывал окружающую информацию. Я всё делал по любви. Да и разве можно иначе. Всегда друзья были рядом, женщины обожали меня, три раза делали предложение о вечном союзе, но я, бесконечно неудовлетворённый, всегда стремился к идеалу, забыв, что совершенству нет предела, в отличие от меня. Каждая моя последующая пассия была по каким-то критериям совершеннее предыдущей, и, стало быть, только дальше от меня. Я встретил идеал. Да. Но не оказался идеалом сам. И друзьям я стал не интересен в связи с непостоянством своих доходов, и подружки уже вышли замуж, нарожали дочек и развелись. Но, как ни странно, я доволен жизнью. Дети? Ну, так всё ещё впереди. У меня в пятнадцать лет всё было впереди, в тридцать лет всё было впереди, и в пятьдесят, я думаю, тоже всё ещё будет впереди. Не правда ли, мой друг?
— Ну… В определённом смысле.