Аня шла по свежевыпавшему снегу, ловко и быстро переставляя ножки по белоснежному ковру, устилавшему тротуар, ручки были спрятаны в тёплую муфту, она озорно щурилась, а в голове звучало:
«Мороз и солнце, день чудесный,
Ещё ты дремлешь….».
— Мать твою так! – раздалось сзади.
Восклицание сопроводил звук падающего туловища. Аня обернулась. В пяти шагах от неё барахтался человек.
— Скобари! Лёд долбить ленитесь, суки, так хоть песочком посыпали что ли. Гондольеры!
— Ой, Вы ушиблись? – подбежала Аня: — Давайте я Вам помогу.
Человек уже стоял на ногах, одной рукой держась за Аню, другой отряхивая своё чёрное пальто:
— Вот поэтому в этой стране всё всегда было и будет через жопу. Безалаберность! Членосоство и пиздолизство доведены до совершенства и возвеличены в культ, а песочек посыпать…
Тут он осёкся, встретившись с лицом Ани.
— Ой, простите, барышня.
— Да…, — замялась Аня.
— М-м…, — человек попробовал шагнуть: — Ну, вот-с, бабушку их. Лодыжку подвернул.
— Может быть вызвать «скорую»?
— Нет, благодарю. К этим только попади, по колено оттяпают, ещё и сдерут непотребно. Я тут недалеко обитаю. Эх.
Человек огляделся по сторонам и вновь обратился к Ане:
— Вот Вы бы подсобили мне до того подъезда, четвёртый этаж, правда…
— Конечно. Давайте руку.
— Премного… Чай с малиной и тульский пряник с меня. Благодарю, милая барышня. Право, если я Вас задерживаю…
— Нет-нет, нисколько.
— Требьен. Тогда в путь, моя юная спасительница.

Человек плюхнулся в старинное кресло-качалку и блаженно выдохнул:
— Уф-ф-ф….
Без пальто и вязаной шапочки человек оказался не старым мужчиной, с довольно приятным лицом и проникающим, но весьма добрым взглядом.
«Хм. Какой интересный», — подумала Аня: «А сколько книг! И мебель. Как в антикварном магазине».
— Да, мобиля исторические, — похлопал человек по ручке кресла: — Нынче такие не делают. Накроят из дсп квадратов, стянут конформатами и готово! Ох..
Он начал оглядывать свою лодыжку.
— А где у Вас бинт, обезболивающее, может сходить в аптеку за мазью?
— Вон в том комодике, ага. Вот графинчик. Да-да. Полстаканчика, будьте любезны.
— Это же водка!
— Что за обывательское восприятие? Водка…, — человек понюхал стакан, выпил, крякнул, порозовел, продолжил: — Для какого-нибудь мещанина может и водка, а для писателя — эликсир вдохновения, для художника — третий глаз, для рабочего — глоток свободы, для феи — жизненный нектар.
— А, Вы писатель?
— Нет, — улыбнулся человек: — И не художник и даже не фея. Я волшебник.
Он потёр ушибленную ногу:
— Через четверть часа всё будет в порядке. А Вы, душенька, поухаживайте уж за собой сами, кавалер из меня сейчас негодный. Самовар на кухне, будьте добры, разогрейте и несите сюда. Малина и пряники ещё в силе.
«Самовар?», — Аня пошла на диковинную кухню. Блестящий самовар стоял на тумбочке и уже закипал. «Волшебник… Оригинально!».
Когда она поставила самовар на круглый стол, там уже стояли две чашки, миска с вареньем и блюдо с пряниками.
— Ух, ты!
— Пробуйте, пробуйте. Настоящие тульские. Ещё горяченькие.
— Я право…, — пыталась было деликатно отказаться Аня, но и сама не заметила, как уже жевала большой тёплый пряник с повидлом и запивала его чаем с малиновым вареньем.
— Ну, вот, — Волшебник стоял на ногах: — Полный порядок! Средство проверенное.
Он ловко отстучал чечётку и вновь опустился в кресло, достав папиросу.
— Итак? – выпустил он колечко дыма в потолок.
— Что? – непонимающе смотрела Аня.
— Итак…, — Волшебник пристально глядел Ане в глаза.
Непонятная жгучая, но приятная дрожь мелкими лапками пробежала по спине девушки. Она обречённо бросила взгляд на запертую дверь.