В варьете стоял сигарный дым и галдёж. Падижон провёл Шарля и Кати на балкон. Оттуда они увидели, что зал почти полон. На сцене, за трибуной стоял толстяк в клетчатой жилетке. Его усы торчали вверх, пенсне блестело, сам он стучал молотком по столу:
— Господа! Господа! Внимание! Внимание!
Шум поутих.
— Сколько народу…, — шёпотом с удовольствием удивилась Кати: — Какие все важные.
— Сливки общества, — восхитительно подтвердил Падижон, затем для пущей убедительности поднял указующий перст-сардельку вверх: — Элита!
— Итак, господа, сегодняшний лот.  Работа неизвестного художника. Натюрморт.
— Что? Почему неизвестного? – спросил Падижона Шарль.
— М-м-м…, — протянул Падижон, подняв брови.
— Почему натюрморт? – никого спросила Кати, пожав плечами.
Толстяк указал молотком на квадратную картину в деревянной рамке, стоявшей рядом с ним на пюпитре:
— «Миндальные палантины».
— Какие ещё… палантины? – пальцы Шарля впились в перила балкона.
— Стартовая цена миллион франков.
— Ах! – вырвалось у Кати.
Шарль напрягся, думая, что ослышался. Падижон высморкался.
— Шутка! – сказал толстяк и тут же громко расхохотался: — Ха-ха-ха-ха! Простите. Прошу, господа!
После недолгого молчания кто-то поднял руку и крикнул из зала:
— Ы!
— Так, — подхватил аукционист: — Месье с тростью в третьем ряду Ы!
— У!
— У! Джентльмен справа.
— Ху!
— Ху, сеньор в вельветовых кальсонах раз.
— Мэ.
— Мэ! Великолепно, синий галстук в девятнадцатом ряду слева, раз! Мэ, два!
— Зю!
— О-о! Зю! И вновь месье с тростью, я вижу, Вы знаете толк в вещах!
— Ё!
— Ё! Неслыханно! Ё, раз! Ё, два! Ё,…
— Жо!
— Жо! Элегантный месье с прекрасной спутницей, раз! Жо, два!
Шарль украдкой посмотрел на Кати, она внимательно вглядывалась и прислушивалась, вытягивала шею, пытаясь разглядеть людей в зале.
Шарль повернулся к Падижону. Падижона рядом не было. Кати крепко схватила руку Шарля:
— Боже мой! Её покупают! Её покупают, Шарль!
У Шарля зарябило в глазах.
— Ойч, три! Продано!
Молоток клетчатого толстяка ударил по трибуне.
— Поздравляю, месье в розовом банте!
— Браво! Браво! – кричали из зала, когда на сцену забрался старик, вырвал картину из рамы, свернул, сложил в карман и, так чтоб было слышно даже на галёрке, поинтересовался: «А где здесь туалет?» и пояснил: «Теперь есть с чем туда сходить». Зал залился раскатистым смехом и аплодисментами, ведущий аукциона вытирал слёзы с глаз.
Теперь рядом не было и Кати. «Я не заметил, как она ушла», подумал Шарль. Он встал и, пошатываясь, стал спускаться. «Что это? Я сплю? Я в бреду? Или я умер?». Со стороны гардероба раздался знакомый заливистый смех. Шарль увидел, как Падижон, причмокивая, целовал Кати локти, а та, озираясь по сторонам, прятала в сумочку свёрток.
— Чудесно, — шептал Падижон: — Чмок. Волшебно! Чмок. Невероятно! Чмок.
— Вы меня всю обслюнявили.
— Необходимо повторить! Чмок. Успех колоссальный! Чмок.
Падижон сделал фуэте и припал на колено.
Шарль развернулся и направился к выходу. Он шёл, ничего не видя. Только в голове звучало: Миндальные палантины. Чмок. Зю! Чмок.