Шульман проснулся от непонятных звуков. Тусклый свет с письменного стола бросал слабый блик на потолок. Что-то не так. Неужели я не загасил лампу? Стараясь не шуметь, он медленно встал и сделал шаг к столу. То, что открылось взору, лишило его дара речи. Письменный стол, его любимый старый добрый ореховый письменный стол предстал в образе огромной городской площади. Площадь была забита необыкновенными жителями. Необыкновенность выражалась  в их размерах, цвете и способах передвижения. Они были маленькими и тёмными. Шульман потёр глаза и пригляделся. Тараканы! Шульман ущипнул себя за ляжку. Больно. Любители горячительных напитков устроились возле початой бутылки вермута и, судя по жестикуляции усов, горячо обсуждали последние политические веяния, то и дело постукивая по стеклу бутылки, призывая спустить им сидевшего у горлышка виночерпия очередной напёрсток с бодрящей влагой. Невдалеке у недопитой кружки кофе и откушенного печенья собрались семейные пары с детьми и делились последними скандальными новостями. А это что, художественная выставка? У горевшей настольной лампы, к свету поближе, перед вырезками из журналов и наклейками с жевательных резинок прохаживались ценители искусства. Особенное оживление вызвал портрет самки богомола, его Шульман налепил на подставку для перьев и карандашей, которая теперь служила выставочным стендом, ещё лет десять назад. Тут же поодаль чёрный красавец, явно подражавший Сальвадору Дали, с загнутыми книзу усами, читал вслух, прохаживаясь по странице взад и вперёд, последние черновики Шульмана. То и дело он поднимал взгляд на нескольких слушателей, как бы спрашивая их мнения об услышанном. Те одобрительно кивали или же критически двигали своими тараканьими крылышками, если были не согласны. Внезапно все затихли. Настенные ходики ухнули два раза. Похоже, этого и ждали обитатели площади. Они спешно, но деликатно собрались, расселись на краю стола и замерли, уставившись куда-то мимо Шульмана. Что ещё? Холодок пробежал по спине. Шульман повернул голову в направлении тараканьих взглядов. Фортепьяно! Оставшееся ему ещё от отца! Которое завтра, а точнее уже сегодня приедет забрать его новый владелец. Это он вчера его пробовал и не закрыл крышку клавиш. Так вот чего они ждали! Луч света от ручного фонарика осветил подставку для нот. На ней в галстуке-бабочке стоял маэстро. Высокий, худой, коричневый и невероятно элегантный он поклонился под омерзительно шуршащие аплодисменты. Воцарилась тишина. Шульман даже перестал дышать. И тут таракан заиграл, вернее, очень ловко запрыгал с клавиши на клавишу. Комната наполнилась «Турецким маршем» Амадея Моцарта. По щекам Шульмана потекли слёзы. Он понял, это был последний концерт. Завтра инструмент заберёт новый владелец.

        Наутро Шульман связался с покупателем и отказался от продажи фортепьяно. В компенсацию за причинённое им неудобство к возвращённому задатку прилагались глубочайшие извинения.

13.04.2011