Собрание состоялось как обычно на парковой скамейке около развесистого каштана. С пруда, в котором плескались утки, веяло прохладой, с летней эстрадной площадки доносились звуки духового оркестра.
Мимо скамейки, гогоча и пиная друг друга, прошли курсанты военного училища. Вернее уже не курсанты. Уже офицеры.
— М-да…, — протянул Грюн, провожая взглядом шумную компанию: — Как сейчас помню свой выпуск в пажеском корпусе. Сам генерал-губернатор приезжал.
— Ах, — Зюзя устроилась у Грюна на коленях: — Расскажите, братец Грюн.
— Да, — вяло раздалось из-под скамейки: — Расскажите, братец Грюн…
Пандус, сидевший справа, сделал внимательное (как ему казалось) выражение лица, подперев щёку кулаком.
Грюн выдержал положенную паузу (добив бычок и метко послав его щелчком в урну) и начал:
— Итак, получив кто погоны прапорщика, кто подпоручика, выстроили наш корпус в парадном обмундировании на плацу. Слышим только, как старшие офицеры перешёптываются: «Генерал едет, генерал едет». А у нас вожжа под хвостом. Натурально, трубы горят. Охота свинтить всей компанией и к «Елисееву» на проспект. Но тут, наконец-то, задудел полковой оркестр. Прибыл, стало быть, генерал. Прибыли двое. Сам генерал, и сопровождающий, в чине полковника. Генерал, этак залихватски покачиваясь из стороны в сторону, при поддержке полковника поднялся на трибун. Офицеры все во фрунт. Мы тоже. Тут китель на пузе генерала трескается и пуговица летит аккурат в лоб штабс-капитану Рублёву (нашему воспитателю по истории и географии). Тот краснеет как рак, но виду не подаёт. Мы чуть не сорвались смехом все разом, но тут генерал и начал.
— Ать, вать, ёб, мать, уяки, лядь! – говорит генерал.
— Здорово, молодцы! – говорит полковник, прибывший с генералом.
— Здрав… жела… ваше прев… ство!!! – это мы громогласно.
— Итить, в ур, ёб, мать, из, твою, курш! – говорит генерал.
— Служите славно, как деды наши и прадеды! – переводит, значит, полковник.
— Рады стараться, ваше прев… ство!!!
— И в ду, чтоб ня, бубу, аба дяба, ёб на, шли!
— За веру, царя и отечество!
— Ура! Ура! Ура!
Тут генерал помолчал, повертел головой, словно в недоумении.
— А ну на, ять ать, буба, хули, шли на…, — махнул рукой и пошёл спускаться.
Полковник замешкал, но спохватился:
— Поздравляю вас, господа офицеры!
— Ура-а-а!
Генерала погрузили в бричку. Бричка укатила. Полковник побежал следом.
Ещё с минуту мы стояли смирно, пока первый не опомнился штабс-капитан Рублёв, не ткнул полковника Дорохова (у которого аж усы торчком встали) в бок, тот скомандовал:
— Разойдись!!!
Ну, мы и разошлись. Да не на шутку. На этом, пожалуй, и всё. Остальные подробности не предназначены для ушек юных барышень.
Грюн улыбнулся. Зюзя покраснела:
— Как это мило…
— Весьма…, — промямлилось из-под скамейки.
— А что такое «буба»? – неожиданно спросил Пандус, собрав глаза в кучу.
Грюн смотрел, как утки дерутся за кусок булки, брошенный им мальчишкой.
— М-да, — задумчиво протянул он: — А неплохо было бы сейчас на проспект. К «Елисееву»…