Светлана Григорьевна была женщиной необычной (в понимании тех субъектов, которые, по неизвестным причинам, решили, что они имеют основания делить других на «обычных» и «необычных», себя, меж тем, причисляя к третьей разновидности людей «приличных»).
Так вот, Светлана Григорьевна была женщиной необычной. Этакая комическая старуха из плохого водевиля. То есть от неё всегда ожидали некой несуразности. Всё-то она делала некстати и невпопад, неуклюже и рассеянно, безалаберно и невнятно. Вроде того, как вышла замуж, родила сына, развелась с мужем, сына её (разумеется) убили на очередной войне, в общем абсолютнейшая нелепица с точки зрения приличных людей. Казалось бы — чего же боле? Учитывая преклонный возраст пора было бы остепениться, но… Светлана Григорьевна вдруг взяла да и померла. Так сказать, выкинула очередной фортель в свойственной ей манере, оставаясь верной своим принципам до последнего.
Хорошо. В конце-концов она имела на такой поступок полное право. Однако перед обычными и порядочными внезапно встал вопрос. Встал ребром. Вернее перед обычными вопрос звучал: кто будет её хоронить, а перед порядочными: кому достанется её квартира. Решали сообща, но каково же было их изумление, когда на совете появились люди (их подвид так и не сумели причислить к какой-либо категории), которые сообщили, что усопшая завещала и свою недвижимость, и свои сбережения (к удивлению немалые) в равной степени и обычным и порядочным. С одним только условием, а скорее просьбой: похоронить её рядом с сыном и позаботиться об осиротевшем коте Васе (о существовании которого многие давно уже не вспоминали).
Что ещё добавить. Светлана Григорьевна действительно обрела покой рядом со своим сыном. Обычные и порядочные, почему-то, с тех пор между собой не общаются, и вывели друг для друга ещё некоторые определения, сентенции, смысл которых лично я затрудняюсь передать. А Васька живёт у меня. Пришёл сам и, собственно, от него я и узнал эту историю, очень похожую на плохой водевиль.

Холодное весеннее утро встретило Ватрушкина неприятными объятиями порывистого ветра, пронизывающего кальсоны. Ватрушкин понял, что поверх кальсон ничего нет, он забыл надеть брюки, но возвращаться домой было категорически нельзя и чрезвычайно опасно. Во-первых, это плохая примета, а во-вторых, и в главных, он покинул квартиру до пробуждения жены, а теперь она уже наверняка встала, и его появление в исподнем могло быть неверно истолковано, что непременно грозило скандалом с неминуемыми последствиями с вполне вероятным трагическим концом. В критические моменты мадам Ватрушкина приходила в состояние кататонического возбуждения, того самого нецеленаправленного двигательного возбуждения, грозившего непредсказуемым результатом.
Ватрушкин приуныл. Пасмурное небо, сквозь которое едва проглядывалось тусклое солнце, в придачу недобро наблюдавший за ним из-за угла его давний враг — кот Виссарион, усугубляли впечатления.
В конце-концов, рассуждал человек в кальсонах, ботинках, плаще и шляпе, почему он, собственно, мог не забыть брюки? Это ведь может случиться с каждым. Собираясь сегодня утром и трепетно заботясь о покое безмятежно скрипящей во сне зубами драгоценнейшей супруги, он старался не производить звуков и не включал свет, и, значит, вполне естественно, что забыл про брюки. Это логическое объяснение придало Ватрушкину некое подобие уверенности и он смело шагнул к подъезду.
Кот Виссарион моргнул глазами, довольно пошевелил усами, как-бы предвкушая развязку и как бы желая этим сказать: «ну-ну». Зверь поудобнее устроился и напоминал зрителя, выражавшего полное безразличие, но на самом деле с нетерпением ожидающего начала задерживающегося спектакля. На галёрке воображаемого театра расположились воробьи и это окончательно лишило решимости несчастного Ватрушкина. Положение становилось невыносимым. Ах, если бы только… Но, за что? За что!
Вдруг на голову Ватрушкина упало что-то мягкое. Он взял предмет, которым оказались полосатые брюки. «Спасибо, Господи!», в исступлении закричал спасённый грешник. «Иди уже», раздалось сверху: «Опоздаешь».
Ватрушкин задрал голову и увидел на балконе второго этажа сонное лицо жены. Она помахала ему пухлой рукой и скрылась.
Ошарашенный Ватрушкин быстро натянул штаны и поспешил.
Виссарион, проводив удаляющуюся фигуру угрюмым взглядом, лениво зашагал в сторону помойки, где располагалась его штаб-квартира, вынашивать чудовищные планы по истреблению человечества, а Ватрушкин, уже через два квартала внезапно вспомнил, что живёт на четвёртом этаже, но это было уже неважно.

https://www.youtube.com/watch?v=npKTNjEKASE

— А ты чего стоишь, руки в брюки? Шары свои в карманах гоняешь? Я тебе быстро работу найду. Ну-ка хватай бревно и тащи!
— Пгостите, товагищ, а… Вы кто?
— Уй в пальто. Тащи, говорю, бревно!
— Хогошо, хогошо, а куда?
— К ебени маме!
— Фогмально пгавильно, но по сути издевательство, батенька.
— Попизди мне ещё. Бегом, сука!.. Вот так, дети, я и встретился с… ну, вы поняли…

Глубоко извиняюсь за эмоцию.
Заработали уведомления.
И это стоит записать в дневник.

Напиться что ли....

Внезапный сковывающий страх. Ощущение опасности за очередным поворотом, кажется, что из-за каждого дерева кто-то наблюдает. И да. Наблюдает. Горный дух. Он может являться в образе старухи, сгорбленной, сморщенной с проницательными злыми глазами. В виде тени, движения лапы покачнувшейся ели. Что там, за изгибом неведанной дорожки, тысячелетней морщинки на лице нашей планеты?

https://www.youtube.com/watch?v=T-xso7ZveLM

— Ах ты, боже мой…, — Александр Павлович елозил в кресле, шаря перед собой, за собой и даже под собой. Он кряхтел, вздыхал и охал, и когда тщетные поиски, к изумлению, не увенчались успехом, он, щурясь и моргая, стал тыкать пальцем в экран телефона: — Алле. Алле! Фу! Фу! (это он дул в мобильник, периодически отрывая гаджет от уха) Алле!
— Алёу-у, — раздался долгожданный ответ.
— Машенька?
— Да.
— Глубоко извиняюсь за беспокойство, душа моя, не подскажешь ли, где мои очки для чтения?
— Они…
— На столике и в кресле нет.
— Они у тебя на лбу, Саша.
— О! — Александр Павлович нащупал на своей голове оправу: — Благодарю.
— Не за что. И да, через четверть часа приходи на кухню пить чай, сделай одолжение, любезный друг.
— Ну? Всенепременно буду.
— До скорых встреч.
Мария Васильевна, сидевшая рядом на диване, убрала телефон в карманчик фартука, отложила незаконченное вязание, поднялась (ойкнув и упёршись ладонью в поясницу), затем она критически оглядела своего мужа Александра Павловича и пошла, шаркая тапочками, на кухню.
Александр Павлович отведённые ему пятнадцать минут безрезультатно пытался вспомнить, для чего ему, собственно, потребовались очки...
— Алле. Алле! Фу! Фу!
— Алёу-у.
— Машенька, а где мои зубы?
Получив обстоятельный ответ и обсудив прогноз погоды на завтра, Александр Павлович поспешил в ванную.
Кот Валерьян, оказавшийся в семействе волей провидения и проведший в нём всю свою сознательную жизнь, ставший его безраздельным членом и наблюдавший всё это время его печали и радости, не мог постичь одну единственную вещь: почему люди, без сомнения заботливые и добрые, глупые, совершенно не приспособленные к существованию, созданные с единственной целью — ублажать Валерьяна, до сих пор не снабдили переговорным устройством его — своего кота, являющимся венцом божественного творения и повелителем всего сущего. От этой мысли, обречённой на вечную загадку, у него начинали зудеть яйца и Валерьян поставленными движениями, с неописуемым наслаждением успокаивал свои мохнатые прелести шершавым языком.
— Алле. Алле! Фу! Фу!
— Алёу-у.

— Надеюсь, ты понимаешь? О, да, ты прекрасно понимаешь.Ты прекрасно понимаешь насколько ты мне безразличен. Мне настолько на тебя плевать, что я уже два часа говорю тебе об этом. Два часа я пытаюсь достучаться до тебя. До твоей пустой башки. Мне совершенно всё равно куда ты пропадаешь. Вообще ни разу не интересно почему ты не отвечаешь на мои письма и звонки. Почему? Почему ты не отвечаешь на мои письма и звонки?! Может быть ты умер? А? Заболел? Валяешься в канаве, разбитый параличом? Ну, конечно. Так вот, мне это безразлично. Без раз лич но! Фиолетово. Ничтожество! Чтоб ты сдох! Урод!
голосовое сообщение отправлено
— Ой! Нет-нет-нет-нет-нет… Бли-и-ин… Как это удалить? Назад!
получатель воспроизвёл ваше  голосовое сообщение
— Сука! Сука! О! Да? Алё. Я. Я? Какое сообщение? Да на фига ты мне сдался! Зачем? Завтра? Ну-у, я не зна-аю… В принципе… э… Ну, ладно. Ладно. Пока. Взаимно. Ой… Ой… Как-то всё это… это… не аутентично…

она не знала значения слова «аутентично», но ей казалось, что оно наиболее подходило к сложившийся ситуации,
а ещё ей вдруг стало хорошо и
спокойно

https://www.youtube.com/watch?v=l4gfDB4NAC0