Замок.
«…Алекс безумным бриллиантом упал на голову Эмили, стараясь пронзить её своими возмущёнными чреслами, как Амур, некогда поразивший своей стрелой непокорную Психею…» — Неплохо, неплохо: — Бользан потёр ладони и увлечённо продолжил клацать по клавишам: «Засиженный мухами портрет герцога над камином оскалился…».
В дверь постучали.
— Какого чёрта! – заорал Бользан.
В припадке ярости он швырнул печатную машинку в стену. Машинка угодила в клопа Валентина, который триста лет жил в замке под старым гобеленом с изображением страждущей Анны. Теперь, совершая вечерний моцион, Валентин, пристукнутый машинкой, бесшумно, как июльский пух, опустился на холодный пол и смиренно приказал долго жить.
Тем временем снаружи продолжали настойчиво тарабанить.
— Ну, кто ещё там?
— Ах, прошу великодушно прощения, мистер, — смущённо зазвенел тонкий девичий голосок: — Я шла к тёте Памеле и заблудилась, как вдруг началась гроза. Не позволите ли переждать дождь? Умоляю. Я замёрзла и совсем промокла.
— Хм, — Бользан почесал подбородок. Наверное какая-нибудь деревенская дурочка. Что ж, ей придётся хорошенько отблагодарить меня за приют. С малышкой я развлекусь по полной, только бы не было у неё усов: — Конечно. Входи, дитя моё.
Усов у того, кто стоял на пороге не было.
Огромный сутулый детина, полностью закрывавший собой проём, голый, покрытый то ли волосами, то ли шерстью, мокрый, лучезарно улыбался в свете мелькавших молний.
— Поцелуй меня, мой сладенький, — прозвучал из обезьяньей башки девчачий голосок.
Бользан достал из кармана халата револьвер, выстрелил три раза в брюхо нежданному гостю и захлопнул дверь.
— Так, на чём я остановился? М, — он вернулся к письменному столу, поставил на место печатную машинку, перечитал текст: — Никуда не годится. Проклятье! – он разорвал лист: — Шляются здесь среди белого дня! С мыслей сбивают…
Бользан допил абсент, крякнул, утёрся трусами, выплюнул попавший в рот курчавый волосок:
— Скоро совсем сойду с ума в этом поганом замке!
Он подбежал к двери (словно его что-то осенило), распахнул.
Падал пушистый снег. На ступеньках корчился человек в синей униформе:
— Мистер Бользан… Вам срочная телеграмма…
— Клиф, это ты? Давай сюда! Я её третий день жду! И проваливай, ротозей! Разлёгся, как у себя дома, скотина! Иди работай, бездельник!
Почтальон Клиф Чампер неуклюже пополз к велосипеду, прислонённому к ограде, оставляя за собой на земле красную дорожку.
Бользан зашёл в холл, с нетерпением скомкал телеграмму, затем, постанывая и жмурясь, как кот, засунул её себе в зад, упал на ковёр, свернулся калачиком и, подпёрдывая в такт тихому храпу, сладко уснул.
Клеопатра, супруга Валентина, обеспокоенная долгим отсутствием мужа выглянула из-под страждущей Анны.
