— Ты уже сгорела вся!
— У-у… Намажь меня кремом.
— Вон того очкарика попроси, он давно на тебя пялится.
— На меня?
— На твою жопу! А я пойду, окунусь.
Она повернула любопытную голову к очкарику.
Через несколько минут я вышел из тёплой воды, одной рукой отлепляя от ноги противную склизкую медузу и назойливую пьяную португалку, которая здорово материлась по-русски, рассчитывая, видимо, произвести этим нужный ей эффект, другой (по традиции) почёсывая яйца.
Нимфа уже лежала на спине, скрестив ноги, и нагло разглядывала меня сквозь дурацкие тёмные очки. Заметил, что кремом она не намазана.
— А где очкарик? Дрочить побежал?
Хищная улыбка открыла на её щёчках милые ямочки:
— Наверное. Хотя знаешь, он интересный.
— Тебе все интересны. Ладно, я пошёл за пивом.
— Не хочу пиво, хочу мартини!
— За мартини п… здовать полчаса. Водку может будешь?
— Буду.
— Я скоро.
— А я искупаюсь.
Я возвращался с холодной водкой и пивом к месту нашей лежанки, как вдруг услышал визг и вопли: «Акула! Акула!».
«Тфу, твою мать… Началось. Опять этот детский сад. Не может она без этого».
Я устроился поудобнее и стал наблюдать очередной спектакль.
Она плескалась и орала. Жирные туши (ага, не понимают они русский) замерев на секунду, разом кинулись из воды, теряя на ходу трусы и купальные лифчики. «Акула! Акула!». И куда же они кинулись? Они кинулись хватать фотоаппараты и мобильники и бежали обратно к морю, чтобы заснять, как мою каракатицу будет сжирать кровожадная хищная рыба. И где их хвалёные мускулистые спасатели и сисястые спасительницы в оранжевом бикини? Хоть бы один показался. Хер там. Дебилы верещали на всех языках мира и снимали мою примадонну на видео. Звезда, блин! А она уже абсолютно спокойная, совершенно невозмутимая выходила из воды, игнорируя удивлённые взгляды потревоженных потных туш. Даже очкарик испуганно показался из-за укрытия.
— Вон, погляди, наверное спасать тебя прибежал.
Она плюхнулась рядом со мной и захохотала. Пока она каталась в припадке смеха, я незаметно зарыл дурацкие тёмные очки в песок.
Вечером была истерика. Пустые бутылки летели мне в голову. Оказывается она видела, как я тискал португалку в воде. Я припомнил ей похотливого очкарика и отбивался ненормативной лексикой.
Утром мерзкое средиземноморское солнце враждебно разбудило нас. Оба помятые мы долго не вставали и молчали. Она положила мне руку на живот:
— Давай никуда сегодня не пойдём?
— Давай.
Она разлеглась на мне.
— Ты не видел мои солнцезащитные очки?
«Чёрт, она всегда знает, когда я вру».
— Нет.
Она улыбнулась:
— Жаль. Наверное, оставила на пляже…
