— Итак, даю вводные. Вот он! – включился проектор, на экране появилось изображение:
— Это ваша цель.
— Ну и рожа.
— Папачу. Хитёр, коварен, непредсказуем, с маниакальными садистскими наклонностями, наркоман, извращенец.
— Сразу видно – на всю голову отмороженный.
— В совершенстве владеет искусством кунилингуса и шифрованной речи, понятной только адептам организации. Специализируется по карманным кражам на территории «Общества слепых». При задержании крайне опасен. От внедрённого в его окружение нашего сотрудника стало известно, что сегодня ночью он устраивает оргию в одном из заведений быстрого питания «Крошка картошка». Вероятно, с ним будет находиться его подельник Пуклап:
— Омерзительное зрелище.
— Чудовище!
— Страдает психопатией, наделён сверхъестественным даром щёлкать по поводу и без. Гений маскировки. Моментально перевоплощается в сотрудника ГИБДД. Любит человеческое мясо с арахисовым маслом.
— Отвратительно…. Как такие твари на свет появляются….
— Я думаю, комментарии тут излишне. Задача: задержать, доставить в управление. Живыми. Только через Папачу мы сможем выйти на Почелизе.
— Кого?
— Почелизе – это их мозговой центр. Гуру насилия. Основатель и предиктор ордена «У». Нет никаких данных как он выглядит, где бывает. Известно только, что он непроизвольно производит художественный свист, преимущественно норвежскую классику.
— У норвежцев есть классика?
— И запомните, брать их можно только на выходе, потому что они могут запросто несколько человек в зале положить или взять в заложники. Предупреждаю, что вернётесь вы с этой операции не все, так что, если есть желающие отказаться, то сейчас самое время это сделать.
Тишина.
— Я так и думал. А теперь последнее. В целях психологической подготовки вам необходимо увидеть вот это видео, снятое скрытой камерой:
— Боже мой! Да неужели такое возможно?
— Мне плохо…
— Меня сейчас стошнит…
— Подумаешь. Вот мы в прошлом году фекалоида в закусочной «Пан Йорик» брали, вот это было дело.
В комнате зажёгся свет. Вошла мама:
— Дети, чего это вы в темноте сидите? Чай готов. Тортик пойдём кушать?
— Мне розочку!
— Мне вишенку!
— Мне!
— Мне!
— Бриджит, когда ты уже машину купишь? На ней бы и ездили, — недовольно вопросил Челентано, залезая в душный автобус.
— Когда ты купишь себе новые носки, — ответила Бриджит Бордо, устраиваясь рядом с Лолой, которая уже сидела на коленях Пипца.
Челентано промолчал. Склонившись над Бордо, он задумчиво смотрел на содержимое её футболки.
— Вот это фазенда…, — с восхищением оглядывал Челентано двухэтажный дом с летней верандой и примыкающему к нему участку.
— Усадьба, — согласился Пипец.
— Так, быстро! Полив начинается! Воду всего на час дают. Все шланги в бассейн! - распоряжалась Бриджит Бордо.
— Бассейн? – засветился Челентано: — Это мне нравится.
— Ну, вот. Теперь, мальчики берут лопаты… Я говорю, лопаты, — Бриджит Бордо изъяла из рук Челентано рюкзак, в котором тот оживлённо шарился: — И идут вскапывать внизу грядку.
— Что будем садить?
— Пока не знаю.
— А лопаты где?
— В гараже.
— Гляди-ка, и гараж имеется.
— А девочки займутся обедом. Пошли, Лола, зелени нарвём. Ты видела, какие розочки тут?
— М-м, прелесть!
Пипец и Челентано вышли из гаража с лопатами наперевес.
— Стой! Ать-два! – командовал Челентано: — На пле-е-чо! Шагом-м-м арш!
Они пошли строевым шагом по бетонной дорожке.
— Что это у вас там?
— Вода. Вот пить приспичит, что нам, наверх бежать?
— Ну-ну. Смотрите за сеткой не перекопайте, там соседский участок.
— Рота! Песню запе-вай!
— Сал-да-ту-ушки, бравы ребяту-ушки, где-е-е же ва-аши жо-оны…. Фьить!
Отряд скрылся за яблонями на нижней террасе, по пути Челентано сорвал помидорку.
— Что-то наших бойцов не видно и не слышно, — Бриджит Бордо закрыла краны: — Ладно, жрать захотят, придут. Пошли пока шланги по участку раскидаем.
— Пошли. А абрикосы были в этом году?
— Нет. Представляешь, ни абрикоса, ни грецких орехов. Так, этот на помидоры, ага. Вон тот на ежемалину брось. Я на баклажанчики. О, а этот пусть розочки мои поливает. Ну, вроде как всё. Ну, где они, правда?
— Вон. Нарисовались… Откопались, похоже, всласть.
— Ц! Так и знала.
Челентано, слегка покачиваясь, с улыбкой «до ушей, хоть завязочки пришей», подошёл к Бриджит Бордо:
— Мон женераль, докладываю: перекопали всё! Сокровища Флинта не обнаружены. Требуется произвести рекогносцировку. О! Бассейн набрался! А что шланги не убрали? – попытка ущипнуть Бриджит Бордо за грудь была пресечена.
— Пошли обедать, и утрись. Ты лицом копал, что ли?
— Ага, а Пипец задницей. Новые шорты…, — вставила Лола.
— Ну-с, — Челентано хлопнул в ладоши и потёр ими: — Приступим!
По мановению руки на столе убранном сковородкой с жареной картошкой, салатом, нарезанным салом и колбаской, зелёным луком, трёхлитровой банкой вишнёвого компота появилась запотевшая бутылка.
— Шаганэ ты моя, Шаганэ…, — Челентано ловко откупорил, разливал по кружкам: — Как там дальше?
— Потому что я с севера, что ли…, — продолжил Пипец.
— Вот никак без этого? – скривилась Бриджит Бордо.
— Ну, Радость моя, мороз и солнце ж, день-то чудесный! Тем более для дам есть… оп!
Появился термос с пивом.
— Ну, за рыбалку!
— Да ешьте уже, остынет всё.
— Как хотите, а я в бассейн! Ты идёшь? – обратился внезапно очнувшийся Челентано к Пипцу.
Пипец посмотрел на лежащую рядом Лолу, Лола улыбнулась.
— Да не, я потом. Вода ещё холодная.
— Ну, пфф, — Челентано развёл руками: — А нам, Морфлоту, холод Атлантики, как молоко парное! – он решительно направился боцманской походкой к бассейну, по пути стягивая джинсы и майку.
— На розы не наступи! — крикнула Лола: — Бриджит тебя убъёт.
— Свистать всех наверх! Марсовые, по вантам! – Челентано запутался в штанах, упал на четвереньки, но темп движения не сбавил, пополз по дорожке: — «В строю стоя-а-ат совейские танкис-ты»…
— Может пойдём, окунёмся? Что-то сморило меня, — сказал Пипец Лоле.
— Куда? Там же воды нет, — сказала Лола, надевая наушники.
— А где герой? – спросила вышедшая из дома Бриджит Бордо.
— Купаться пошёл…
— Что?
— «Своей вели-и-кой родины сыны»! Бэмс-бэмс! – Челентано уже взобрался по лесенке на бортик: — И-и-ух!!! – он взмахнул руками и исчез.
Раздался смачный шлепок.
— Дурака кусок, — вырвалось у Бриджит Бордо.
Друзья подбежали к бассейну. На дне лежало тело Челентано.
— Давно обосновался? – сам не зная почему, спросил Пипец.
Челентано плавно перевернулся на спину.
— А вы знаете, у меня для вас новость, — обратился он к обеспокоенным лицам, смотрящих на него: — Воды нет.
— А где же она? – не мог сообразить и Пипец.
Челентано попытался подняться. Не получилось. Вернулся в исходное положение — ничком. Вздохнул:
— Вы-пи-ли….
— Значит, когда на участок дают воду, вы заполняете бассейн. А потом из бассейна поливаете огород…, — пытался вникнуть в суть хмурый Челентано, сидя у окна, когда компания вечером возвращалась тем же автобусом в город.
Бриджит Бордо молчала.
— Абсурд. Почему бы сразу не полить огород? К чему эта промежуточная инстанция?
Бриджит Бордо молчала.
— Или, почему бы не пустить с одного крана в бассейн, а с остальных поливать свои розочки? Не могу понять. Дурдом.
— Потому что…, — вскипела Бриджит Бордо: — Потому что… Потому что пить меньше надо! Вот!
— М-м-м…, — протянул Челентано, сдвинув брови, и мрачно продекламировал: — Я на дачу еду – плачу, возвращаюсь – хохочу….
Круглые кварцевые часы на стене конторы показывали четверть второго. Находившийся в вечном сне Мут, распластавшийся на своём рабочем столе, подобно осьминогу, выброшенному на песчаный берег, боролся с настигающей его послеобеденной дрёмой. Пышная Тюля, по соседству, подперев щёку кулачком, надув накрашенные губки, слушала Брауза, который сидел напротив, зевал, раскладывал пасьянс «Косынка», с прагматичной периодичностью почёсывая пах, и размеренно продолжал:
— В двадцать шестом году нашей эры, император Тиберий (второй император из династии Юлиев-Клавдиев) назначил префектом римской провинции, Иудеи, Понтия Пилата, которому тогда не было и тридцати лет, но который уже проявил себя на государственной службе.
— Ах…, — томно вздохнула Тюля.
— Ням-ням, — причмокнул в полусне Мут.
— Первое, что решил сделать молодой наместник — это провести канализацию в Иерусалиме, чем, к своему удивлению, сразу же вызвал недовольство и ополчил против себя иудеев, которые, как известно, справляли нужду за городскими стенами, для чего каждый носил с собой специально предназначенную для этого лопатку. И вот были привлечены инженеры, составлен прожект, начались работы, рытьё канав. Эти мероприятия окончательно переполнили чашу терпения местного населения, и начался бунт. Восстание. В буквальном смысле вооружённое сопротивление. В смятении, Пилат плюнул на всё это дело и свернул строительство. Жители успокоились, но негативное впечатление осталось. Этот случай, поначалу озадачивший прокуратора, впоследствии определил его политику по отношению к этому народу. Малейшие нововведения или даже появления на улицах знамён с изображением императора немедленно вызывали воинственное возмущение, переходящее в открытое столкновение. Всё-таки удалось построить в городе водопровод, причём деньги на это были взяты из сокровищницы Иерусалимского храма, не без посредства покладистых священников. Довольно быстро Пилат понял на какие рычаги следует давить, чтобы управлять этой землёй и её обитателями и не гнушался радикальных мер. Надо сказать, что правление Понтия Пилата превзошло все предыдущие и последующие по количеству массовых народных волнений, как следствие – многочисленных казней, а так же взятничества и «оскорблений» религиозных верований иудеев. Однако в истории и людской памяти он остался не кем иным, как тем, который сказал: «Я умываю руки. Не виновен я в смерти сего праведника…».
Дверь кабинета распахнулась, как вихрь в жаркий летний день в помещение ворвался Подъяблонский. Он осветил всех присутствующих испускающим радугу взглядом:
— Господа! Друзья мои! У меня произошло удивительное, радостное событие! Но! Я вам ничего не расскажу.
Вихрь скрылся в проёме уже захлопнувшийся двери.
После минутного молчания, глаза Тюли перестали хлопать, щека вернулась на место.
— Дурак, — фыркнула она.
— Сука, — философски заметил пробдевший Мут.
Палец Брауза отпустил кнопку мыши, семёрка пик вернулась в колоду.
— Ну, пан Брауз, что же дальше? Вы так интересно рассказывали.
— А? Да-да… Э-э… О чём, бишь, я?
— Что-то про умывание рук.
— Да? Ах, ну да. «У тебя такие руки, что сбежали даже брюки».
— Что-что?
— «Даже брюки, даже брюки убежали… от тебя…».
— Какие брюки?
— Что же это у него произошло, интересно…
— Я Вас умоляю. Что у него может произойти? Да ещё интересного?
— Радостное и удивительное, — пробубнил Мут из положения параллельного полу.
— Тем более.
— Держу пари, что предел мечтаний Подъяблонского – розовая манишка или пластмассовый кораблик, который у него отобрали в детстве и не дали ему его собрать.
— Хм, так может он теперь его собрал?
— Мур-мур, — промурчал Мут.
— А может, он женился?
— Я Вас умоляю… Хотела бы я увидеть… Да и что в этом радостного и удивительного?
— Последнее время у меня создаётся впечатление, что для этого типа всё радостно и всё удивительно. Уж не задумал ли он какую-нибудь каверзу?
— У него на это мозгов не хватит.
— Угу, — угукнул Мут.
— Всё-таки это очень и очень… неприятно.
— Да что мы тут вообще обсуждаем? Кого? Подъяблонского! Матерь божья! Если бы кто услышал, умер бы со смеху.
— Но Вы заметили, как были отвратительно счастливы его глаза?
— Дураку и кошка в радость. Будете кофе с ванилью? – Тюля поднялась, направилась к диспенсеру.
— Буду, — решительно сказал Брауз: — Водку.
— Мня-мня? — Мут бодро отлип лицом от стола, на лбу у него замысловатым сюрреалистичным узором выступали отпечатки от канцелярских скрепок.
Шикарная виртуалка, так можно назвать. Спилберг фигню не снимает, хотя, конечно, снимает (достаточно вспомнить бесконечную сагу «Звёздные воины»), но фигню качественную. Любителям интернетной реальности рекомендую ознакомиться с ближайшим будущим человечества. Конечно же с хэппи эндом. Один из тех фильмов, где думать не надо, надо смотреть. Если выделится пара часиков в выходной день. Затягивающее действо.
Лейтмотив этого художественного произведения определяет фраза одного из персонажей: «А вдруг она сто пятидесяти килограммовый мужик, живёт в пригороде Детройта у мамы в подвале, и зовут её Чак..?».
Секундный эпизод с куклой Чаки это вообще прелесть! Большой поклон сценаристам за подобные «вставки». В моём стиле).
В общем, садитесь, пристёгивайтесь, и нажимайте Enter.
Я полагал, что знаю этот фильм наизусть, так сказать вдоль и поперёк, и обнаружить в нём что-то новое уже невозможно. НО!
Пересматривая недавно, с изумлением, неожиданно совершил для себя открытие. Только сейчас я вдруг заметил, что подпоручик Семён из банды Абдуллы (тот, что вылетает из окна и «гранаты у него не той системы») носит с левого боку не казачью шашку, а (внимание!) японский самурайский меч! Именуемый в простонародии катана. Вот так!
А вы говорите… павлины.
«Кочка, кочка… Бочка, строчка… Нет. Точно, точка и кривая… Рожа, огурец, тире… Как же… Точно, точка, человечек…. Точка, палка, человечек… огуречик, запятая… м-м-м».
— Валя! – Дмитрий встал с дивана, невозможность вспомнить что-то знакомое и то, что он точно знал, но не в силах был воспроизвести, терзали его мозг, пульсирующий в уже начинавшей болеть голове: — Валя!
— А? – раздалось из ванной.
Дмитрий подошёл:
— Валя, ну, как там: «Палка, палка…»?
— Что? – не поняла Валя, отвлекшись от своего отражения.
— Ну, палка, палка… палка, палка, получился огуречик… человечек…
Валя вдруг густо покраснела, потупила взор, приспустив красивые ресницы. Стыдливая улыбка обозначила ямочки на щёчках, рука кокетливо прикрыла халатик на груди:
— Ну, Дим… Чё, прям щас что ли?
— Тьфу… Дура.
Дмитрий захлопнул дверь, помялся, заглянул к сыну:
— Виктор Дмитриевич!
Сынишка подпрыгнул на кровати.
— Ну, ты-то должен знать! «Точка, кочка и кривая. Минус. Палка, палка, огуречик, ну!».
— Папа пил? – неуверенно спросил Витя.
— М-м! –Дмитрий вышел на балкон. «Баран! Чему их только в школе учат?». Закурил.
Вдруг Дмитрий ощутил абсолютную блаженную ясность, такую, от которой перехватывает дыхание, возникает эйфория и желание летать. Поэты называют такое состояние вдохновением, замужние женщины оргазмом, Дмитрий же произнёс: «Эврика!». Он вернулся в комнату, где за ним украдкой наблюдали Валя и сын Витя. Дмитрий приближался к ним медленно, необратимо, чётко выговаривая каждое слово:
— Точка. Точка. ЗАПЯТАЯ! Минус… Рожица кривая. Палка. Палка. Огуречик. Вот и вышел…
Валя прижала сына к себе.
— Вот и вышел…
Сын прижался к Вале.
— Вот и вышел-л-л…, — глаза Дмитрия как два маленьких глобуса завращались, вылезая из орбит: — НУ!!!
Жена и сын молчали.
— ЧЕ! ЛО! ВЕ! ЧЕК! – затряс руками над собой Дмитрий и разразился демоническим смехом: — Ха-ха-ха-ха-ха!!! Всё. Я устал.
Обессиленный Дмитрий лёг на диван, скрестил ладони на груди. Закрыл глаза, открыл рот. Через четверть часа послышался размеренный успокоительный храп.
— А теперь добавим ножек, получился осьминожек…, — пробурчал насупившийся Витя.
— Витя, ты уроки сделал? – почему-то спросила Валя Витю.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона: Бабье лето — так называется начало осени (обыкновенно с 1 до 10 сентября), когда по воздуху носятся белые нити. Происхождение этих нитей долгое время не было известно с точностью. Википедия: Бабье лето — длительный период тёплой и сухой погоды в конце сентября или в первой половине октября.
Марцепан спустился с крыльца. Снял с головы чугунный котелок, горячая лапша на курином бульоне распласталась на плечах подобно офицерским эполетам, кипяток потёк в трусы. Поставил котелок у ступенек. Холодный осенний дождь остужал. На левой щеке пылал красный отпечаток ладони. Откровение пришло внезапно. «Вот почему оно бабье, это лето. Ещё вчера тёплое, ласковое, бархатно нежное. А сегодня тучи, ветер, ливень, буря».
Из темноты возник мокрый Полкан. Понюхал котелок. Подошёл к Марцепану, поднял заднюю лапу, пожурчал в унисон падающей с небес воде. «Тепло», подумал Марцепан. Пёс посмотрел ему в глаза, развернулся, растворился в ночной мгле.
Дождь усиливался.
В окне за спиной погас свет.
— Это?
— Мандарин?!
— Нет. Мандарин – это китайский чиновник в такой шапочке с помпоном.
— Но тогда что ЭТО???
— Это то самое неприступное сердце прекрасной Брунгильды, которое похитил коварный злодей Заратустра. И с тех пор её прозвали Бессердечной.
— А! Но… но как оно попало к тебе?!
— Я его у него выиграл. В «очко».
— Невероятно! И что же теперь?
— Теперь? Теперь я его съем.
— НЕТ!!!
— Нож. Вилка. А где соль?
Натан проснулся на этот раз не по будильнику. Он его заранее отключил. Встал. Пошёл в гальюн, поссал. Почистил зубы (пасты ещё лет на триста). Прошёл мимо кухни, в рубку. Включил журнал. Журнал поздоровался блядским голосом, начал перечислять параметры. Натан выключил. Он поставил запись дочки. «Папа! Папа! Я дождусь тебя». Выключил. Там уже лет четыреста прошло. Сигнал идёт, значит жива ещё Земля. Эх, подумал Натан, сигаретку бы…..
Спички на Земле остались....
