Из записок пропавшей экспедиции Пандуса.
В душном помещении сидел человек с лицом идиота, нахмурив брови, подперев мелкий подбородок, смотрел в книгу.
— Побойся бога, убери это, на тебя смотреть больно.
Волчица.
Ползу я в томских лесах. Грязью обмазался, как учили.
Прилёг под сосной, разморило. Калашик в сторонку… и тут… У-у-у.
Ну, всё, пиздец, думаю. Барон Мюнхаузен… Выходит волчёнок. Ур-У-у...
Воняет, как я после запоя.
Появляется его мама.
Этот к сиське присосался.
Так на меня посмотрела.
Да, папаша не пришёл.
Монофраз (2)
когда я произношу это вслух — я дурак, когда записываю — я гений
https://www.youtube.com/watch?v=rFb2GK3_IXs
ПИздабол.
Девчёнкам всем! Прям про меня, не мог пройти мимо.
https://www.youtube.com/watch?v=RIdkRPOZNj0
Трясина.
— В чём дело? Что он там встал?
— Сейчас узнаем. Эй, Анатолий! Ты чего встал-то?
— Тихо! Не шевелитесь! Кажется, мы зашли в трясину…
— Что? Что такое, Лёша?
— Ничего. Наш зять решил утопить нас в болоте.
— Лёша, мне плохо.
— Сходили за брусничкой… А где твой этот… Следопыт-Чинганчгуг?
— Не знаю. Маркел впереди шёл. Я за ним.
— Позови его.
— Маркел! Мар-кел!
— Ой, Лёша, кажется, я тону.
— Да не елозь ты. Держись за меня.
— Маркел! Я попробую вынуть правую ногу и дотянуться вон до той берёзки. А вы не двигайтесь.
— Ой-ой.
— Может, попробовать назад? Ну-ка, давай, Галка, разворачивайся.
— Ой.
— Нет. Лучше не надо.
— У него получается?
— Анатолий, у тебя получается?
— Не особо. Ой, мама!
— А-а, влип, очкарик. Без телефунов, компутеров, говнонаторов мозги не работают? Чё ты вертишься? Чё ты вертишься? Ёпта! Ну, сделай шаг в сторону, вот же лосиная тропа, неужели не чуешь? Ну, ткни хуёвиной своей!
— А. В самом деле. Здесь твёрдо. А я не провалюсь?
— Лось, блядь, сохатый не проваливается, а, ты, стручок сушёный, провалишься что ли? А эти чё? С тобой? Ну, дед, греби свою бабку на тропу! Шибче, не ссы. Шибче!
— Кому это он?
— Нам.
— Ой, я чувствую землю. Какое счастье.
— Как дети малые.
— Спасибо. Постойте, а Вы не видели Маркела?
— Гондона в красной пидараске? Вон он шлёпает, весь ельник обосрал, дятел долбанный…
— Маркел! Маркел!
— А, вот вы где. А я уж вас потерял. Ну? Идём? Немного осталось.
— Немного? А где… где мужик тут был?
— Какой мужик?
— Такой… грубоватый. В ушанке без ушей.
— В ушанке без ушей? А, это леший местный.
— В смысле лесник?
— Да какой лесник. Обыкновенный леший. Пойдёмте.
— Лёша, что происходит?
— Ничего. О! Гляди-ка! Брусничка!
https://www.youtube.com/watch?v=Lk3hUHtauYs
Поехали?
https://www.youtube.com/watch?v=wc6ZeCApsws
А самое интересное, что Лоллобриджида и Тейлор прибыли на Московский кинофестиваль в одинаковых платьях, которые им ловко втюхал предприимчивый европейский кутюрье, разумеется, уверяя каждую в эксклюзивности изделия. С тех пор красавицы не общались, а что они сделали с храбрым портняжкой, история умалчивает. Но, как нам уже известно, бой за сердце Юрия Алексеевича выиграла потрясающая Лола. Лиза, уязвлённая, но не побеждённая, гордо задрав носик, покинула поле боя)
Крыса.
— Баба, смотри! У Мурки ранка на голове.
— Это не ранка, это лишай. Возьми вон там, у дорожки, чистотел растёт. Да-да. Поломай стебель и помажь ей.
Коля сорвал чистотел, из стебля засочилась густая оранжевая жижа. Мальчик накапал непонимающей кошке сок на плешину, размазал пальцем. Тут Мурка мявкнула, вырвалась и убежала на соседскую дачу.
— Руки помой. С мылом!
Через день Мурка объявилась. Как бы невзначай она подошла к Коле, потёрлась о его ноги.
— Ого, — заметил Коля, что за ухом кошки пропали чёрные точки и появился пушок. Он намазал плешину, теперь уже не сопротивляющейся и даже довольной Мурке, чудодейственным соком. Кошка стала регулярно приходить на процедуры в приёмные часы, подставляла голову, довольно мурлыча, исчезала. Через неделю от плеши не осталось и следа.
И как-то ночью Коля, то ли по нужде, то ли ещё по какой надобности, вышел из домика.
— Мур-мяу! – окликнул его знакомый голос.
— Мурка?
— Мя.
Мурка была не одна. В бледном свете луны и отбликов с веранды, были видны быстрые мелкие тени, шмыгающие вокруг Коли.
— Мяу-мяу!
Коля присел на корточки, погладил мурлыкающую Мурку. Тени запрыгали, дружественно царапали руки и ноги мальчика. Это были котята. Мальчик понял, что Мурка привела своих детишек, которых ранее прятала где-то на участке, привела и тем самым выразила своё полное уважение и доверие к маленькому человеку, не оставшемуся равнодушным к её беде.
Котятки мурлыкали и кувыркались, изучали Колю. Мурка тихо рыкнула на них, они присмирели, Мурка позвала Колю:
— Мур-мяу.
Коля пошёл за ней. В трёх шагах, под виноградом, около дедовского верстака что-то лежало. Мальчик протянул руку, потрогал. Что-то мягкое, волосатое.
— Фу! – Коля брезгливо одёрнул ладонь.
Это была дохлая крыса.
— Мяу? – Мурка непонимающе смотрела на человека.
— Ой! Не надо! Гадость какая! Всё! Мне пора.
Коля, уже забыв, зачем выходил, забежал в дом.
— Мяу…, — удивилась Мурка.
Наутро Мурка и её котята резвились на огороде и уже не покидали людей.
А Коля осторожно заглянул под виноградник.
Благодарственной крысы там не было.
Коля вырос. И уже взрослым, Николай часто вспоминал кошку Мурку. Её красивые тигровые полосы на тёмно-серой короткой мягкой шёрстке, длинный сильный хвост, большие ярко-зелёные глаза хищника с вертикальными зрачками, нежное урчание, её доброту и преданность, всё то, чего он так мало встречал за свою жизнь.
Жалостливая Аннушка.
Аннушке стало жалко Петю. Его потная ладошка дрожала и робко трогала коленку Аннушки. Аннушка с состраданием посмотрела в молящие щенячьи глаза Пети и, когда легла спиной на спортивный мат в школьном спортзале, спросила: «Ты женишься на мне?». «Да. Да. Да.», сопел, пуская слюни, прыщавый Петя, но так и не женился.
Женя был невероятно остроумный, находчивый, надёжный, алкоголик. «Он такой хороший, что даже сам не знает, какой. Уж со мной-то он бросит пить», думала Аннушка, «и будем мы жить долго и счастливо». Но Женя не бросил пить, а даже как-то наоборот. И поскольку Аннушка начала его раздражать, он её избил и выгнал.
Серёжа был наркоман. «Он такой талантливый и такой несчастный, как он мучается! Уж со мной-то», твёрдо знала Аннушка, «он прекратит губить себя, и будем мы жить долго и счастливо». Но Серёжа, почему-то, не прекратил себя губить, а даже как-то наоборот. Он украл и продал всё, что можно было украсть и продать и в состоянии духовного просветления вышел в окно.
Владик любил мужчин. Вернее, любил, когда мужчины любили его. Он был такой весёлый, жизнерадостный, всегда поддержит, всегда подбодрит, и посочувствует. «Уж со мной-то», решила Аннушка, «Со мной-то ему будет хорошо. Просто ему не встречались настоящие, любящие, нежные женщины. Он перестанет общаться с мужчинами и будем мы жить долго и счастливо». Как ни странно, Владик не перестал общаться с мужчинами, а даже как-то наоборот.
Стало Аннушке грустно-прегрустно. И так ей стало себя жалко. Села она на лавочку и заплакала. И слышит она вдруг: «Уррррр. Уррррр». Глядит, а у ног её трётся котик, рыженький. Ушки рваные, голова вся в царапинах. Хромает. Пожалела Аннушка хроменького.
И вот живут они теперь вместе долго
и счастливо.
